Героиня - [9]

- О, мама, я так беспокоилась!

И в объятьях своей дочери, посреди всей этой аппаратуры и компьютеров, переполняемая тревогами и эмоциями, Адель, наконец, дала волю слезам. То были слезы облегчения. Она все еще жива.

Глава четвертая

Три дня спустя Тоня Браун сидела у стойки медицинского поста, заполняя бумаги, необходимые для выписки матери, не обращая внимания на неодобрительные взгляды медсестры, ответственной за прием пациентов.

- Вы уверены, что не хотите, чтобы вашу мать перевели в хоспис? - спросила женщина.

Судя по табличке на стойке, звали ее Джорджина Сполдинг. Это была крупная женщина с лицом оливкового цвета и угольно-черными волосами, местами тронутыми сединой.

- То есть... я понимаю, почему ваша мать немного боится попасть в дом престарелых, но, уверяю вас, этот хоспис - лучший в штате.

- Я пыталась убедить мать остаться там, но она не хочет об этом слышать, - сказала Тоня, заполняя оставшиеся бумаги. - Поверьте мне, я говорила ей, что возвращаться домой бессмысленно, когда она может просто получить всю ту заботу, которую только захочет, в специально оборудованном для этого хосписе, но она ясно дала понять, что не собирается в дом для престарелых.

Джорджина закатила глаза.

- Между хосписом и домом для престарелых большая разница. К тому же, там круглосуточно и семь дней в неделю есть свои врачи. А еще медсестры, получившие профессиональную сертификацию. Это не просто ухаживающие ассистентки.

- Знаю, - сказала Тоня. Она встретилась с Джорджиной взглядом. - Но она хочет домой. В некотором смысле я не могу винить ее за это.

Джорджина вздохнула.

- Поверьте, я понимаю, но... тот район, где живет ваша мать, расположен не в идеальном месте для человека ее возраста и... состояния.

Тоня кивнула. Она согласилась с женщиной, но эти аргументы не изменили бы мнение ее матери. Ничто не изменило бы.

- И вы уверены насчет этого? - снова спросила Джорджина.

Тоня оторвала взгляд от бланков.

- Уверена. Ей уже нашли сиделку.

- И не возникло никаких проблем с... районом?

Тоня возобновила заполнение бумаг. Ей показалось, или в голосе медсестры прозвучало неодобрение?

- Не возникло вообще никаких проблем.

Тоня боялась, что хоспис может помешать посылать сиделок домой к матери для ухода за ней, но этого не случилось. Изначально она хотела поместить мать у себя на цокольном этаже , в соседнем Лансдейле. Переговорила об этом с мужем, и тот поддержал идею. Их цокольный этаж выходил на задний двор, и имел все необходимое, в том числе полноценную ванную. В данный момент они использовали его, как дополнительную гостиную, и как игровую для детей. Можно было бы легко превратить его во временную квартирую для мамы, но она не захотела этого. "Я еду к себе домой!" - написала мама в скрепленном спиралью блокноте, который держала возле койки. Никакие споры или убеждения не заставили бы ее передумать. Она едет домой, и точка.

- Я очень удивлена, - продолжила Джорджина. - В последний раз, когда мы выписали в тот район пациентку, нуждавшуюся в домашнем уходе, ее сиделку ограбили по дороге домой. Избили до полусмерти.

- Моя мать очень хорошо известна в том районе, - быстро сказала Тоня. - Не думаю, что у нас возникнут такие проблемы. - Она вызывающе посмотрела Джорджине в глаза. Та кивнула и отвела взгляд, внезапно занявшись собственными бумагами.

- Очень хорошо, - сказала она. Затем запустила руку в папку возле своего стола и достала несколько брошюр. - Здесь есть кое-какая информация по ишемическому инсульту, а также рекомендации по диете и упражнения для вашей матери. Хоспис будет очень рад вам помочь, если вам потребуется дополнительная информация.

И на этом тема возвращения Адель Смит, пребывающей в беспомощном состоянии, в свой район была закончена.

Глава пятая

Дорис наблюдала за Нацинет целый день, пока та делала обходы, меняла "утки" и постельное белье, мыла пациентов с помощью губок, занималась с неходячими, проверяла жизненные показатели, раздавала лекарства и делала пометки в медицинских картах. Женщина была аккуратной и дотошной, и, несмотря на свои комментарии по поводу афроамериканцев, не делала никому исключение, переходя от пациента к пациенту.

- Вы умеете готовить?

- Простите?

- Вы знаете, как готовить? - Многие из наших пациентов сидят на специализированной диете, и иногда обращаются к медсестрам, чтобы те приготовили для них еду.

- Да. Я умею готовить.

- Хорошо. Приходите ко мне в офис, когда закончите делать обходы.

Пожилая медсестра двинулась прочь, и Нацинет проследила за ней взглядом, пока та не дошла до конца коридора и не покинула отделение.

- Медсестра? Медсестра? Можно мне мое лекарство? Меня начинает беспокоить артрит.

Чернокожий старик, один из немногих пациентов, которые были старше Дорис, потянул за рукав ее халата. Нацинет отдернула руку, презрительно нахмурившись.

- Не трогайте меня! Никогда не касайтесь меня своими грязными руками! - Она бросила на него убийственный взгляд и прижала руку к груди, словно защищая ее.

Старик отшатнулся, испуганный этим внезапным приступом необъяснимой ярости.

- Я... Я просто хотел мое лекарство.

Продолжая хмуриться, Нацинет проверила его медицинскую карту. Его звали Томас Адамсон, и он содержался в доме престарелых уже четыре года. У него был остео- и ревматоидный артрит, и ему был прописан укол "Ремикейда" - фирменное название для инфликсимаба, подавляющего фактор некроза опухоли. Также он оправлялся от шестого сердечного приступа, и принимал блокатор ангиотензиновых рецепторов под названием "Диован", для расширения кровеносных сосудов, "Эплеренон", мочегонное средство, удаляющее из организма лишнюю жидкость (что объясняло, почему ей приходилось менять его "утку" так часто), и "Карведилол", бета-блокатор для понижения уровня адреналина в крови.