Героический эпос народов СССР. Том 2 - [9]

"Эй, пан кум, пан Барабаш, пан гетман молодой!

Коли будешь ты меня такими словами укорять,

Не замедлю я тебе самому с плеч головку, как галку, снять,

Жену твою и детей в полон живьем забрать,

Турецкому султану в подарок отослать".

А Хмельницкий как сказал ему,

Так и поступил по сему:

Куму своему, Барабашу, гетману молодому,

С плеч головку, как галку, снял,

Жену его и детей живьем забрал,

Турецкому султану в подарок отослал:

С той поры Хмельницкий и гетманом стал.

Вот тогда-то казаки, дети, други-молодцы,

Так говорили:

"Эй, пан Хмельницкий!

Батько наш, Зиновий Богдан Чигиринский!

Дай боже, чтобы мы за твоею головою здоровы были,

Веру свою христианскую от вечного поруганья защитили!"

Господи, утверди люд наш,

Народ христианский!

Всем слушающим,

Всем православным христианам

Пошли, боже, многие лета!

Корсунская победа

1

Как возговорит пан Хмельницкий,

Батько-атаман Чигиринский:

"Гей, други-молодцы,

Братья, казаки-запорожцы!

Дня не теряйте,

Делом смекайте,

С панами пиво варить начинайте:

Панский солод —

Казацкая вода,

Панские дрова —

Казацкая страда".

И с того пива

Сотворилось превеликое диво.

Под городом Корсунем казаки

станом стали,

Под Стеблевом солод замочили:

Еще и пива не сварили,

А уж с панами-ляхами свару учинили.

Как за ту бражку

Завели казаки с панами великую драчку:

За тот солод

Был у панов с казаками спор долог:

А за тот никчемный квас

Не одного пана казак за чуприну тряс.

Тут ляхи делом смекнули,

Поскорей домой побежали,

А казаки их вдогонку попрекали:

"Ой, вы, паны,

Сукины сыны!

Что ж вы нас не поджидаете,

Нашего пива не допиваете?"

Казаки беглецов догоняли,

Пана Потоцкого поймали,

Как барана связали,

К гетману Хмельницкому пригнали.

"Гей, пан Потоцкий!

Отчего доныне у тебя разум скотский?

Не умел ты в Каменце-Подольском жить —

поживать,

Жареных поросят уминать,

Курку с перцем да шафраном жевать,

А теперь не сумеешь ты с нами, казаками, воевать,

Да ржаную соломаху с тузлуком уплетать.

Вот и прикажу я тебя крымскому хану отдать,

Чтоб научили тебя крымчаки нагайками сырую кобылятину жрать!"

2

Тут паны вошли в разум,

Своим корчмарям молвят разом:

"Эй, вы, корчмари,

Поганые сыны!

Для чего вы эту смуту поднимали?

На одной версте по три корчмы пооткрывали,

Превеликие пошлины брали:

С конного-верхового —

По ползолотого,

С пешего тоже — по два гроша,

Не миловали и нищего старца —

Отбирали пшено да яйца!

А теперь эти деньги собирайте,

Хмельницкого просите-умоляйте,

А не сможете Хмельницкого упросить-унять —

Доведется вам за речку Вислу аж до Полонного бежать".

Корчмари тут делом смекнули,

На речку Случь сиганули.

Которые бежали до Случи,

Потеряли сапоги и онучи:

А которые до Прута,

Тем от казаков Хмельницкого пришлось круто.

На Случи

Провалились в реку с кручи,

Потопили все свои пожитки,

Промокли до нитки.

А которые бежали до самой Роси —

Те остались и голы и босы…

Так-то вот, казаки-молодцы,

Над Полонным не черная туча собиралась —

Не одна вельможная пани вдовой осталась…

Как промолвит одна пани-ляшка:

"Нету милого моего пана Яшка!

Связали его казаки, как барана,

Повели в шатер атамана".

Отозвалась вторая пани-ляшка:

"Пропал, видно, и мой пан Кардаш!

Повели и его казаки Хмельницкого в свой шалаш!"

Отозвалась третья вельможная пани:

"Нету моего пана Якуба!

Взяли его Хмельницкого казаки,

Повесили на верхушке дуба!"

Хмельницкий и Василий Молдавский

'Думы'. Худ. М. Дарегус

1

Как с низовий Днестра тихий ветер повевает, —

Так один бог ведает, бог святый знает,

Что Хмельницкий думает-гадает.

А тогда не могли знать ни сотники, ни полковники,

Ни джуры казацкие,

Ни мужи громадские,

Что наш пан гетман Хмельницкий,

Батько Зиновий Богдан Чигиринский,

В городе Чигирине задумал уже, загадал:

Двенадцать пар пушек перед собой послал,

Еще сам из города Чигирина поскакал,

А за ним казаки валом валят,

Будто пчелы весной гудят.

У которого казака нет при себе сабли булатной,

Пищали семипядной,

Тот казак пику на плечо поднимает,

За гетманом Хмельницким в охочее войско поспешает.

Вот тогда он к Днестру-реке подходит,

На три части казаков делит, на тот берег переводит,

А как к Сороке-городу подходить стал,

Под Сорокой-городом окопы копал,

В окопах куренем стал:

А еще своеручно письма писал,

К Василию молдавскому посылал,

А в письмах так ему объявлял:

"Эй, Василий молдавский,

Господарь валашский!

Как теперь будешь думать-гадать:

То ли со мной биться,

То ли мириться?

Согласен ли города свои валашские уступить,

Червонцы на золотых блюдах подносить?

Меня, гетмана Хмельницкого, умолять-просить?"

Тогда Василий молдавский,

Господарь валашский,

Письма читает,

Назад отсылает

Да еще добавлено:

"Пап гетман Хмельницкий,

Батько Зиновий Богдан Чигиринский!

Не стану я с тобой ни биться,

Ни мириться,

Ни города тебе свои валашские уступать,

Ни червонцами блюда золотые насыпать:

Не лучше ли покориться тебе, меньшому,

Чем мне — старшому?"

Когда Хмельницкий такую речь услыхал,

Сам на доброго коня вскочил, поскакал,

Вокруг города Сороки объезжал,

Город Сороку озирал,

Еще тихим голосом так сказал:

"Эй, город, город Сорока!

Ты моим казакам-детям не препона:

Скоро я тебя добуду,

Большой выкуп с тебя править буду,

Чтобы свою голытьбу кормить-поить,

По талеру битому на месяц жалованья платить".

И вот, как Хмельницкий порешил,