Героический эпос народов СССР. Том 2 - [8]

А ты, Клим, в городе Белой Церкви полковником,

А ты, Хмельницкий, в городе Чигирине хоть писарем войсковым".

Немного еще Барабаш, гетман молодой, управлял,

Всего полтора года.

А Хмельницкий хорошо свое дело знал,

В кумовья к себе гетмана молодого, Барабаша, зазывал,

Дорогими напитками угощал,

Тихим голосом такие слова сказал:

"Эй, пан кум, пан Барабаш, пан гетман молодой!

Не прочесть ли нам королевские письма вдвоем с тобой,

Казакам казацкие порядки дать,

За веру христианскую дружно стать?"

Тогда Барабаш, гетман молодой,

Отвечает ему тихим голосом:

"Эй, пан кум, пан Хмельницкий, пан писарь войсковой!

К чему нам письма королевские вдвоем читать,

К чему нам казакам казацкие порядки давать?

Не лучше ли нам с польскими панами,

Милостивыми господами,

Покойно хлеб-соль по скончанье века разделять?"

Вот тогда-то Хмельницкий на кума своего Барабаша

В сердце великий гнев затаил,

Еще лучшими напитками его угостил,

А как Барабаш, гетман молодой,

У кума своего Хмельницкого дорогого напитка напился,

Так и спать у него повалился

Хмельницкий тогда делом смекал,

С правой руки, с мизинного пальца, чистого

золота перстень снимал,

Из левого кармана ключи вынимал,

Из-за пояса шелковый платок забрал,

Слугу своего доверенного покликал-позвал:

"Эй, слуга ты мой доверенный!

Слушай хорошенько ты меня:

Садись на доброго коня,

В город Черкасы к пани Барабашовой скачи,

У нее своеручно королевские письма получи".

Тут слуга доверенный Хмельницкого время даром не терял,

Доброго коня седлал,

В город Черкасы скорым часом, точным сроком прибывал,

К пани Барабашовой на подворье въезжал,

В сени входил, шлычок с себя снимал,

В светлицу входил, — низкий поклон отдавал,

На значки привезенные показал

И так ей тихим голосом сказал:

"Эй, пани, — говорит, — пани Барабашова, гетманша молодая!

Теперь твой пан, гетман молодой,

На славной Украине с Хмельницким пирует-гуляет:

Велели они тебе эти значки своеручно принять,

А мне королевские письма отдать,

Чтоб могли они вдвоем с кумом Хмельницким их прочитать

И казакам казацкие порядки дать".

Тогда пани Барабашова, гетманова,

Как ударила об полы руками,

Облилась горючими слезами,

Отвечает ему такими словами:

"Знать, на горе-беду моему пану Барабашу

Вздумалось на славной Украине с кумом своим Хмельницким

Пировать-гулять!

К чему им королевские письма вдвоем читать?

Не лучше ли с польскими панами,

Милостивыми господами,

Покойно хлеб-соль по скончанье века разделять?

Будет теперь пан Барабаш, гетман молодой,

На славной Украине костры палить,

Телом своим панским комаров кормить, —

Из-за кума своего Хмельницкого".

И тогда-то пани молодая Барабашова

Так заговорила снова:

"Эй, слуга доверенный Хмельницкого!

Не могу я тебе королевские письма в руки подать,

А велю тебе: к воротам отъезжай,

Королевские письма в шкатуле из-под земли доставай!"

И только слуга доверенный Хмельницкого

Эти слова ее услыхал,

Скорым часом, точным сроком к воротам поспешал,

Шкатулу с королевскими письмами из-под земли добыл,

На доброго коня вскочил,

Скорым часом, точным сроком в город Чигирин вступил,

Своему пану Хмельницкому письма королевские самолично вручил.

Вот тогда Барабаш, гетман молодой, встал ото сна,

Королевские письма у кума своего

Хмельницкого видит все сполна:

Он и напитков дорогих не допивает,

А только со двора тихо съезжает

Да старосту своего, Кречовского, кличет-призывает:

"Эй, староста, — молвит, — ты, мой староста Кречовский!

Когда б ты смекнул умом

Да кума моего Хмельницкого взял живьем,

Ляхам, милостивым панам, рассудил бы отвесть —

Вот тогда б еще могли нас ляхи, милостивые паны, разумными счесть!"

Ну, когда Хмельницкий такую речь услыхал,

Он на кума своего Барабаша великим гневом воспылал,

На доброго коня вскочил, поскакал,

Слугу своего доверенного с собой забрал.

2

Вот тогда-то под знаменем одним

Стали четыре полковника с ним:

Первый полковник — Максим ольшанский,

А второй полковник — Мартын полтавский,

Третий полковник — Иван Богун,

А четвертый — Матвей Борохович.

Тогда они на славную Украину прибывали,

Королевские письма читали,

Казакам казацкие порядки давали.

Тогда в святой день божественный, во вторник,

Хмельницкий казаков чуть свет подымает

И так объявляет:

"Эй, казаки, дети, друзья-молодцы!

Прошу я вас, поспешайте,

Ото сна вставайте,

Православный "Отче наш" читайте,

На панские таборы наезжайте,

Панские таборы на три части разбивайте,

Ляхов, милостивых панов, рубите, стреляйте,

Кровь их панскую в поле с желтым песком мешайте,

Веры своей христианской на поруганье до века не дайте!"

Тогда-то казаки, друзья-молодцы, поспешали,

Ото сна вставали,

Православный "Отче наш" читали,

На панские таборы наезжали,

Панские таборы на три части разбивали,

Ляхов, милостивых панов, рубили-стреляли,

Кровь их панскую в поле с желтым песком мешали,

Веры своей христианской на поруганье не отдавали.

Вот тогда-то Барабаш, гетман молодой, спешит,

Плачет навзрыд,

Тихим голосом ему говорит:

"Эй, пан кум, пан Хмельницкий, пан писарь войсковой!

К чему тебе было письма королевские у пани Барабашовой забирать,

К чему тебе казакам казацкие порядки давать?

Не лучше ли тебе с нами, с панами,

С милостивыми господами,

Хлеб-соль покойно разделять?"

А тогда ему Хмельницкий

Тихим голосом отвечает: