Героический эпос народов СССР. Том 2 - [7]

Не долго и гулял Коновченко на воле, —

А самых старших рыцарей сот пять изрубил,

Шестерых живьем схватил,

Арканом скрутил,

К пану Филоненку,

Корсунскому полковнику,

Языка примчал —

В седло перед собой сажал.

Сам Филоненко из шатра выходит,

С басурман глаз не сводит…

"Ай, спасибо, — говорит, — Ивась Коновченко!

Сказал я, что ты молоденек,

Разумом слабенек,

Обычая казацкого не знаешь,

А ты, я вижу, за плугом ходя,

Все казацкие обычаи усвоил не шутя".

"И тебе, полковник, от меня подаренье —

Все, что принесло материнское награжденье!

Дай мне, батько, оковытого вина испить,

Ручаюсь еще больше басурман побить!"

"Ой, Ивась Коновченко!

Ты еще дитя молодое, —

Коли ты захмелеешь, занеможешь,

Перед моими, полковника, глазами

На' Черкень-долине голову казацкую сложишь!"

"Нет, батько, никакой хмель меня не свалит,

Только еще отваги сердцу прибавит!"

Когда Филоненко такое услыхал,

Ивасю Коновченку оковытого вина подать приказал.

Вот Ивась в шатер вступает,

С земляной скамьи золотой кубок хватает,

Баклагу пенного вина наклоняет,

Нарезную пробку вынимает,

Оковытого вина себе наливает,

Напился так, чуть с ног не свалился,

И тут бес в него вселился.

Назад коня погоняет,

Перед войском разъезжает,

Старого казака повстречает —

Гордым словом обижает,

Молодого повстречает —

Привета не принимает,

Стременем в грудь толкает…

И господь ему не помог:

Только выехал на сечу —

Басурманы навстречу,

Хмельного распознали,

На четверть мили отогнали,

В молодого Коновченка стреляли,

Порубили,

С коня на землю сбили:

По всему полю гоняли —

Коня казацкого не поймали.

В воскресенье после полудня

Сам Филоненко, корсунский полковник,

Из шатра выходит,

Табор глазами обводит,

Видит — конь на свободе бродит, —

Казакам молвит:

"Эй, казаки, панове-молодцы!

Делом смекайте,

Кости да карты кидайте,

Меж себя восемь тысяч войска выбирайте,

Четыре тысячи за телом посылайте,

А четыре тысячи на поимку коня казацкого посылайте.

Недаром конь казацкий гуляет на воле,

Знать, Ивася, вдовина сына, нету на сем свете боле".

Тогда казаки дружно делом смекали,

Кости да карты побросали,

Меж собя восемь тысяч охочего войска набрали,

Четыре тысячи тело казацкое отыскали,

Багряной китайкой накрыли,

А четыре тысячи коня казацкого поймали,

У обочины установили…

Правду сказать, панове,

Хоть недолго Ивась, вдовий сын, Коновченко

По Черкень-долине гулял,

Хоть и во хмелю пребывал —

Еще триста пятьдесят человек навек порубал.

Тогда казаки клинками да ножнами сухую землю копали,

В шапках да в подолах песок носили,

Высокий курган насыпали,

Славу казацкую почтили —

В головах багряную хоругвь утвердили,

Из семипядных пищалей прозвонили…

4

А с субботы на воскресенье

Приснился вдове сон

Чуден-пречуден…

Вдова ото сна пробудилась,

На рынок выходила,

Которых старых жен да мужей встречала,

Всем рассказала…

Старые жены да мужи сон легко разгадали,

Только правды не сказали:

"Ты, вдова,

Престарелая жена,

Не плачь, не кручинься,

Видно, сын твой, Ивась, оженился,

Взял себе девку турчанку, чужеземку,

В зеленом платье с белой оторочкой.

Бог ему помог, изрядно живет, —

Податей не дает,

Хлеба не засевает,

Никто ему не мешает!"

Вдова к себе домой воротилась,

К господу милосердному обратилась!

"Слава тебе, господи, и хвала:

Хоть и будет мой сын в походы ходить,

Все будет с кем мне дома поговорить,

С невесткой тоску разделить".

А на третий день Филоненко,

Корсунский полковник,

В городе Черкасах со всем войском объявился.

Только старая вдовица о том услыхала —

Радостно захлопотала,

С ведром меду, с баклагой горилки при воротах стала,

Старых и молодых казаков вопрошала.

Первая сотня и вторая подходит —

Вдова сына не находит.

Третья сотня полковую хоругвь несет,

Впереди хорунжий идет,

Вдовина коня за поводья в подарок ведет.

Тут вдова,

Престарелая жена,

Увидав такое, —

Поникла головою,

На сырую землю грудью упадает,

К нему руки воздымает,

Полковника клянет-проклинает:

"Ой, Филоненко!

Чтоб тебе счастья-доли не видать,

Коли смог ты одного моего сына как мизинец потерять!"

Тогда сам Филоненко,

Корсунский полковник,

С коня пал,

Вдову под руки взял:

"Стой, вдова,

Престарелая жена!

Не плачь, не кручинься,

Меня, полковника, не кляни, не проклинай,

Я твоего сына в бой не посылал,

Сам он такой жребий казацкий избрал!"

А вдовица была не бедна,

Три сотни войска к себе она позвала:

"Теперь, казаки, панове-молодцы,

Пейте да гуляйте,

Разом поминки и свадьбу справляйте!"

И казаки пили да гуляли,

Из семипядных пищалей стреляли,

Славу казацкую прославляли,

Разом поминки и свадьбу справляли.

Так-то, панове,

Полегла Ивася Коновченка

В Черкень-долине голова —

Слава не умрет,

Не поляжет!

Будет вечно слава

Между казаками,

Между друзьями,

Между бойцами,

Между добрыми молодцами!

Утверди, боже, люд царский,

Народ христианский,

Войско запорожское,

Донское,

Со всей голотой днепровской,

Понизовской,

На многая лета,

По конец света!

Хмельницкий и Барабаш

1

С того дня-годины,

Как великая война пошла на Украине,

Все не могли люди собраться дружно,

За веру христианскую стать единодушно:

Только собрались Барабаш, да Хмельницкий,

Да Клим белоцерковский

Вот тогда они своеручно письма писали,

Королю Радиславу посылали.

Тогда же король Радислав письма читал,

Назад отсылал,

В городе Черкасах Барабаша гетманом назначал:

"Будь ты, Барабаш, в городе Черкасах гетманом,