Героический эпос народов СССР. Том 2 - [12]

Опалился, ободрался, оборвался,

К нам пришел добывать,

А в другую корчму понесет пропивать".

Тогда шинкарка Горовая,

Настя, кабатчица степная,

Казака, бездомного бобыля, за чуб драла,

В три шеи из хаты выгоняла.

Но казак, бездомный бобыль, не унывает,

Казацкими пятами себя подпирает.

Упирался,

Пока до порога не добрался.

Казацкими пятами за порог зацепился,

А казацкими руками за косяк ухватился,

Под полкой с посудой весь, и с головой молодецкой, укрылся.

Тогда два богача им любовались,

Насмехались,

А третий, Гаврило Довгополенко, переяславский, был умнее:

Из кармана малую денежку вынимал,

Насте-кабатчице прямо в руки отдавал

Да еще тихим голосом такое слово сказал:

"Гей, — молвит, — шинкарка молодая, Настя, до денег охочая!

Ты, — молвит, — на этих бездомных бродяг хоть и зла, да отходчива:

Делом смекни,

Мою малую денежку прими,

В погреб сходи,

Хоть мартовского пива молодого нацеди,

Этому казаку, бездомному бродяге, похмелиться помоги, в жизни утверди".

Тогда Настя Горовая,

Шинкарка молодая,

Сама на погреб сходить не пожелала,

Служанку послала:

"Гей, девка-служанка!

Сделай так:

Возьми кружку да черпак,

В погреб сходи,

Восемь бочек мимо обойди,

А из девятой прокислого пива нацеди.

Чем его свиньям выливать,

Будем лучше таким бродягам раздавать".

Тут девка-служанка на погреб побежала,

Девять бочек миновала,

А из десятой отборного пьяного меду нацедила.

В светлицу входит,

А сама нос от кружки воротит,

Будто это пиво прокисло, бродит.

Как подали казаку в руки кружку,

Он возле печи примостился,

Хорошо пивцом угостился,

Попробовал разок,

Сделал еще глоток,

А потом хвать кружку за ухо —

И стало в кружке сухо.

Вот пошел казацкую голову хмель разбирать,

Пошел казак кружкой по столу стучать,

Поскакали у богачей со стола бутылки да чарки,

Так что богачам стало и дымно и жарко.

Тогда толстосумы-богачи глянули на казака

И переговариваются исподтишка:

"Видно, этот бездомный бродяга нигде не бывал,

Доброго вина не пивал,

Что даже от прокислого пива хмелен стал!"

Но только бездомный казак это услыхал,

Грозно богачам закричал:

"Гей, вы, богачи,

Чертовы сычи!

К порогу подвигайтесь,

Мне, казаку-бобылю, в красном углу место дайте.

Сдвигайтесь тесно,

Чтоб было мне, бездомному бобылю, в красном углу место!"

Тогда казаки, толстосумы-богачи, испугались,

К порогу отодвигались,

Казаку-бобылю в красном углу место уступали.

Тут бездомный казак в красном углу место занимает,

Из-под полы златокованый чекан вынимает,

Шинкарке молодой за ведро меду в залог оставляет.

Когда толстосумы-богачи такое увидали,

Они так сказали:

"Гей, шинкарка Горовая,

Настя молодая,

Кабатчица степная!

Сделай так, чтоб этому казаку, бездомному бродяге, не пришлось залог выкупать, —

Пусть лучше идет к нам, толстосумам-богачам, волов погонять,

А тебе, Насте-кабатчице, печи топить".

Тут смекает казак, бездомный бобыль, — слова их негожи:

Вынимает он тогда пояс цветной кожи,

Начал шинкарке молодой, Насте-кабатчице, весь стол червонцами устилать.

Начали толстосумы-богачи его червонцы примечать,

Начали его угощать

Меда склянкой

Да пенного вина чаркой.

Тогда и шинкарка Горовая,

Настя молодая,

Тихим голосом добавляет?

"Эй, казак, — говорит, — казак!

Ты нынче снедал или обедал?

Иди ко мне в комнату,

Сядем с тобой, поснедаем,

А то и пообедаем".

3

Тогда казак, бездомный бобыль, встает, по корчме шагает,

Оконце отворяет,

Быстрые реки озирает,

Кличет-призывает:

"Ой, реки, — молвит, — реки вы низовые,

Помощницы днепровые!

Теперь или меня одевайте,

Или к себе принимайте!"

Тут один казак идет,

Дорогие платья несет,

На его казацкие плечи надевает:

Второй казак идет,

Сапоги сафьяновые несет,

На его казацкие ноги надевает:

Третий казак идет,

Шлычок казацкий несет,

На его казацкую голову надевает.

Тогда толстосумы-богачи друг другу тихо сказали:

"Эге, да этот казак, братцы, не бездомный бродяга,

А это Фесько Ганжа Андыбер,

Гетман запорожский…

Придвинься к нам, — молвят, — поближе,

Поклонимся тебе пониже,

Будем вместе совет держать,

Как нам на славной Украине жить-поживать".

И стали угощать его меда склянкой

Да пенного вина чаркой.

Он все это от богачей-толстосумов взял,

Да пить не стал,

А все на свои платья выливал.

"Эй, платья мои, платья! Пейте-гуляйте:

Не меня почитают,

Вас уважают.

Пока я вас не надевал,

И чести у богачей не знал".

И тогда Фесько Ганжа Андыбер, гетман запорожский, так сказал!

"Эй, казаки, — молвит, — дети, други-молодцы!

Прошу вас, смело подходите,

Этих толстосумов-богачей, сукиных сынов, в толчки из-за стола гоните,

Перед окнами разложите,

В три хороших березовых палки примите,

Чтоб они меня знали,

По конец века поминали!"

Только Гаврила Довгополенка переяславского простил,

Рядом с собой посадил

За то, что тот ему за свою денежку пива купил.

Тогда-то казаки, дети, други-молодцы, подступали,

Толстосумов-богачей за чуб хватали,

Из-за стола в толчки выгоняли,

Перед окнами наземь клали,

В три хороших березовых палки принимали

Да еще словами добавляли:

"Эй, богачи, — молвят, — богачи!

У вас и на столе и в печи,

У вас и поля, и луга заливные,

И все блага земные, —

Некуда нашему брату, бездомному казаку, пойти

Коня попасти!"

Алпамыш. Узбекский народный эпос

Барчин зовет на помощь Алпамыша

'Алпамыш'. Худ. В. Кайдалов'

Из десяти тысяч юрт своего племени выбрала Барчин десять джигитов-гонцов, дала им свое послание Алпамышу и проводила их в путь, сказав такие слова: