Героический эпос народов СССР. Том 1 - [42]

И пробрался в те камыши,

Где Саргал от позора и мук

Притаился в озерной тиши.

Сиял он голову старца с плеча

И, лишив его крепких рук,

Две руки превратил в два бича,

И с добычею боевой -

С той отрубленной головой -

Он вернулся, предстал пред главой

Непотребной, разбойной рати.

Словно солнышко на закате,

Покидающее небосклон,

Зарыдала Урмай-Гохон,

Обратилась к свирепым ханам:

"Криводушным Хара-Зутаном

Вам я выдана на позор.

Нет мне радости с этих пор.

Край родной покидаю ныне,

Чтоб в неволе жить на чужбине,

В ненавистной мне стороне,

Но, прошу, подарите мне,

Полонянке вашей, рабыне,

Эту голову дяди Саргала!"

Так она к трем ханам взывала.

Младший хан сказал: "Отдадим!"

Средний хан сказал: "Не хотим!"

Старший хан прохрипел слова:

"Превратилась та голова

В жалкий вьюк, в беспомощный вьюк.

От нее нам какая беда?

Убежит от нас? Но куда?"

И красавице, что сверкала,

Словно утренняя заря,

Дали голову дяди Саргала,

Многомудрого богатыря.

По тропинке сошла крутой

Та, что славилась красотой,

С этой мертвою головою

И омыла ее живою

Девятиродниковой водой,

А потом умастила жиром

Неприступных скал девяти

И сказала ей: "Полети

К той, что правит заоблачным миром,

К нашей бабке Манзан-Гурмэ,

Опустись на ее на колени!"

И ее закинула ввысь.

Устремилась к небесной сени

Голова, что была седой,

Голова, целебной водой

Девяти родников освященная,

Жиром скал девяти умащенная, -

Хороша и светла, как разум,

Поднялась она к облакам.

Обратились три хана с приказом

К самым метким своим стрелкам,

Чтобы стрелы в нее метнули,

Чтоб на землю ее вернули.

За стрелой засвистела стрела,

Ни одна догнать не могла:

Голова Саргала седая,

Метких стрел быстрее взлетая,

Облаков пробила покров

И оставила за собою

Поднебесных тринадцать миров,

Голубой покатилась тропою

К мудрой бабке Манзан-Гурмэ,

К той, что радость дарует и милость, -

На колени ее опустилась.

Гэсэр возвращает жизнь богатырям, превращенным в каменные изваяния

В небе Западном восседая

С чашей разума и добра,

Сотворенной из серебра,

Удивилась бабка седая,

Как на эту голову глянула:

Что за горе на землю нагрянуло?

Стукнув левой рукой по коленям,

Бабка вскрикнула с изумленьем,

Властной правой своей рукой

Материнскую книгу раскрыла

И прочла строку за строкой

Многослезного повествованья -

От вершины до основанья,

И открыла ей книга святая:

"На просторах могучего края,

Где река Мунхэ, закипая,

По долине Морэн течет,

Где раскинулась величаво

Ранних жаворонков держава,

У песчаных горных высот,

Где клубится горячая сера, -

Тридцать три храбреца Гэсэра,

Человеческие сыны,

В изваянья превращены,

В изваянья из каменной плоти!

А Гэсэр - далеко на охоте,

И, открыв ворота войны

И пойдя дорогой обмана,

Злобных три шарагольских хана

Захватили Урмай-Гохон,

Что подобна заре беззакатной,

И умчались дорогой обратной".

Многомудрая бабка к Гэсэру

Трех послала его сестер -

На земной опустила простор.

Облик приняли соловьиный

Три сестры, волшебством владея.

Озирая хребты и долины,

Там, где десять лесов Хухэя,

Над деревьями пролетая,

Там, где двадцать холмов Алтая,

Повстречали брата Гэсэра,

И поведали брату рассказ -

От вершины до самых корней:

"Тридцать три твоих друга сейчас

Стали грудой безгласных камней.

Там, где серный поток зловонный

Обливает песчаные склоны,

Триста знатных твоих вождей

И три тысячи ратных людей

В изваянья превращены.

Властелины Желтой страны

Распахнули ворота войны.

Окружили Урмай-Гохон,

Озаряющую небосклон,

Окружили и взяли в плен.

Одолели Алма-Мэргэн,

Что врагов уложила немало,

И она к отцу убежала.

А Бухэ-Саган-Маньялай

Обезглавил дядю Саргала:

Эту голову в жалкий вьюк

Превратил его черный лук...

Брат Гэсэр! А другой твой дядя,

Криводушный Хара-Зутан,

Как слуга на врагов твоих глядя,

Выбрал подлость, измену, обман.

Вражьей силе помог он ратной,

И стране твоей благодатной

Много зла враги принесли,

Чтоб ее уничтожить навеки.

На просторах твоей земли

Красной кровью наполнили реки,

Возвели холмы из костей,

Твой народ, несчастных людей

Всей державы многострадальной,

Заразили болезнью повальной,

А твои стада-табуны

Ныне язвой-чумой больны".

Опечалив брата известьем,

Три его непорочных сестры

Удалились к верхним созвездьям.

Встал Гэсэр на вершине горы,

Глянул вправо - заплакал в голос,

Глянул влево - душа раскололась.

И когда из правого ока

Уронил богатырь слезу -

Та слеза разлилась широко,

И Байкал засинел внизу.

А слеза из левого ока

Стала нашей рекой драгоценной -

Нам сверкающей издалёка,

Полноводной, широкой Леной.

И Гэсэр, в тяжелой броне,

На Бэльгэне - гнедом коне,

Крепкокостный и крепкотелый,

Поскакал в родные пределы.

Широко разлился Байкал,

Высоки вершины Алтая, -

Он спешил, как стрела взлетая,

И на родину прискакал.

Тихо-тихо грустной тропою

Он приблизился к водопою.

Опечалился он, увидев

Край родной, врагами раздавленный,

Опечалился он, увидев

Свой народ, бедой окровавленный.

Становилось добычей тлена

Все, что прежде цвело кругом...

Взял он в спутники Сэнгэлэна

И с отцом помчался вдвоем

На свою песчаную гору.

Что ж предстало тоскливому взору?

Там, где буйная, словно пламень,

Вырывалась кипящая сера,

Превратились в безгласный камень

Тридцать три храбреца Гэсэра,

И три сотни знатных вождей,