Героический эпос народов СССР. Том 1 - [40]

Триста храбрых знатных вождей

И три тысячи ратных людей.

Принеси им черную весть:

Три властителя Шарайдай

Вторглись в наш благодатный край.

Их коней и бойцов не счесть.

Попирая волю и честь,

Поднимаются для боев

Муравейники муравьев

На песчаную нашу гору.

Приготовиться надо к отпору,

Уничтожить врага пришедшего!

Ваш соратник Эрхэ-Манзан

Поступил в бою опрометчиво,

И теперь по степной стороне,

Где пылится чахлая зелень,

Чуть дыша, полужив, на коне

Он плетется, насквозь прострелен.

Он товарища просит в подмогу:

Чтоб его спасти, пусть в дорогу

Снарядится Нэхур-Нэмшэн..."

Слышит воин в ответ от сороки:

"Полететь не могу я туда.

Яйца класть наступили сроки,

Ветки надобны мне для гнезда".

Так сказала и улетела,

А Эрхэ-Манзан - полужив,

Ослабели душа и тело,

И упал он, глаза смежив,

А земля - сухая и жаркая,

Ни души на глухой равнине...

Вдруг, в беспамятстве, слышит он: каркая,

Ворон кружится черно-синий.

И зажегся в уме расстроенном

Свет сознанья едва-едва,

И услышал ворон слова:

"Полети к Гэсэровым воинам

И печальную весть передай:

Три властителя Шарайдай;

Три злодея из Желтой долины,

Привели для битвы дружины,

Поднимаются для боев

Муравейники муравьев

На песчаную нашу гору.

Приготовиться надо к отпору.

А в степи угасает от ран

Ваш соратник Эрхэ-Манзан".

Ворон каркает черно-синий:

"Я в полет отправился ныне,

Чтоб детишкам найти ночлег,

Но коль просит меня человек,

Надо просьбу исполнить сперва!"

И, прокаркав эти слова,

Он поднялся в небесную ширь.

Посмотрел ему вслед бедняга,

Тяжко раненный богатырь,

Пожелал ему счастья и блага:

"Если с трех ты увидишь курганов,

С тридцати кругозоров прянув,

Каплю крови не больше наперстка,

Или мяса покажется горстка,

Пусть твоими будут вовек -

Так желает тебе человек!"

Черный ворон летел всю ночь,

Он спешил, чтоб Манзану помочь,

Торопил он время полета.

Засверкал перед ним наконец

Златоглавый Гэсэров дворец.

Ворон сел на его ворота,

Прокричал, поднимая шум,

Он воззвал к тридцати и двум:

"Наказал мне Эрхэ-Манзан,

Чтобы вы услыхали речь его!

Он в бою поступил опрометчиво

И теперь страдает от ран.

Он прострелен насквозь, полужив,

И лежит он, глаза смежив,

Тот, чья верность была совершенна.

Вы пошлите Нэхур-Нэмшэна,

Чтобы вашего друга спасти...

Он велел передать, что в пути -

Войско ханов Желтой долины,

Что спешат на битву дружины,

Муравейники муравьев

Поднимаются для боев

На песчаную вашу гору.

Приготовиться надо к отпору,

Надо встретить войну войной,

Уничтожить надо злодеев,

Их разбойное войско развеяв

На дорогах шири земной.

Надо встать железной стеной,

Надо край защитить родной!"

Так сказав, от ворот твердыни

Удалился гонец черно-синий.

Воительница Алма-Мэргэн принимает облик Гэсэра

Услыхали эти слова

Сильнорукие тридцать и два,

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей.

Им готовиться надо к отпору,

Но они были пьяны в ту пору,

По два, по три в обнимку сидели,

Ослабев от пиров и безделья,

Одурев от вина и похмелья.

Услыхав, что вражьи полки

По зеленому скачут простору, -

Разом, разуму вопреки,

Понеслись на песчаную гору

Без рассудка и без порядка,

Без доспехов и снаряженья.

Началась кровавая схватка.

Распахнулись ворота сраженья.

На горе, где песчаные склоны

Обливал жидкий жир зловонный,

Разрастался холм из костей,

Возвышался из мяса курган.

Кровь текла - за ручьем ручей,

Низко стлался черный туман,

Пыль взметнулась в разные стороны.

Прилетевшие с юга вороны

На ночь мясо уносят далёко.

Войско трех владык Шарайдай,

Разбежавшееся широко,

Утопает в красной крови,

Задыхается в гуще потока,

И плывут к голове голова.

А Гэсэровы тридцать и два,

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей

От вина, что лилось в изобилии,

Стали страшной томиться жаждой -

Каждый крови напился в бессилии,

И упал в бессилии каждый.

В это время войско трех ханов,

Вновь на ратном поле воспрянув -

Муравейники муравьев, -

Окружило со всех краев

И дома и дворцы Гэсэра.

Горе вам, храбрецы Гэсэра!

Но Гэсэра третья жена,

Что была для битв рождена, -

Принимает Алма-Мэргэн

Облик мужа, облик Гэсэра,

Не желает сдаваться в плен,

Во врагов направляет стрелы.

Видит вражий стан оробелый:

Где взвилась за стрелой стрела,

Там в траве дорога прошла,

Где стрела за стрелой взлетела, -

Там земля навек опустела!

Три владыки, лишенные чести,

Завопили будто от боли:

"О Гэсэре мы слышали вести:

"Он на дальнем охотится поле..."

Обманули нас вестники, что ли,

Иль Гэсэр возвратился домой?

Что случилось? Нам непонятно!"

Войско ханов дорогой степной

Повернуло в смятенье обратно,

Порешило покончить с войной.

Лишь узнал об этом угрюмый,

Криводушный Хара-Зутан -

Вспыхнул, злобою обуян,

Всполошились черные думы,

Сел на синего скакуна,

Поскакал вдогонку владыкам -

К трем врагам, чья совесть черна,

И нагнал их с воплем и криком, -

Этим трем проехать мешая.

У Бухэ-Саган-Маньялая

Дыбом встала тогда седина.

Заскрипели белые зубы:

"Твой обман мы увидели грубый,

Воздадим за это сполна!

Ты сказал, что Гэсэр на охоте,

Посреди далеких раздолий...

Он вернулся негаданно, что ли?

Все вы так, предатели, врете!

Ты решил погубить нашу рать,

Потому и замыслил соврать!"

Рассердился стрелок буйноокий,