Героический эпос народов СССР. Том 1 - [43]

И три тысячи ратных людей,

Каменея в своем бессилье,

Изваяниями застыли.

Дрогнул сердцем Гэсэр могучий,

Опечален печалью жгучей.

Глянул вправо - заплакал в голос,

Глянул влево - душа раскололась.

Чтоб вдохнуть в них пламя деяния,

Вольный дух отцов-матерей,

Обнимать он стал изваяния

Неподвижных богатырей.

На раздавленной, ядом отравленной,

На земле своей молодой

Он упал, богатырь прославленный,

Окровавленный горем-бедой.

Охватил Сэнгэлэна испуг.

Он в тоске оглянулся вокруг.

Как помочь несчастному сыну?

Как развеять его кручину

И кручины этой причину?

Он, владея чарами смолоду,

Светло-синюю выдернул бороду

И в огне освятил ее, сжег, -

Так воителю-сыну помог.

Сердцем светел, обличьем строг,

Встал Гэсэр, озаренный сознанием,

Тридцати и трем изваяниям

Счастье жизни вернул он вновь,

Вновь забилась в их жилах кровь.

Оживил чародейной силой

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей, -

Стала жизнь желанной и милой,

И на мир он взглянул веселей.

И оживших богатырей

Обласкал он, довольный снова

Многотрудной своей судьбой.

Их Гэсэр повел за собой,

И достиг он дома родного,

Где, в сиянии полной луны,

Отогнав на время печали,

Две прекрасные ханши-жены

На пороге его встречали.

Гэсэр наказывает Хара-Зутана

Вновь ожившие богатыри

Поскакали - тридцать и три, -

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей,

Чтобы правой подвергнуть мести,

За измену и за бесчестье,

Криводушного Хара-Зутана.

И предатель, полный обмана,

Понял, выведал: быть беде!

Но, спасенья не видя нигде,

Убоявшись прежних собратьев,

Ловкость-хитрость в страхе утратив,

Прибежал к Гэсэру с мольбой:

"Виноват я, Гэсэр, пред тобой,

Но я старец слабый и хилый,

Ты укрой меня, пожалей,

Защити мою кожу и жилы

От возмездья богатырей!"

Минул день. После жаркой погони

Прискакали к Гэсэру воины.

Притомились быстрые кони,

А бойцы неудачей расстроены.

Говорят они, с гневом глядя:

"Где, ответствуй, твой подлый дядя?

Где сокрылся изменника след?

Нет вблизи, в отдалении нет,

Ни в лесу, ни в селении нет,

Нет его у озер-прудов.

Не жалели мы сил и трудов,

Не поймали на этот раз.

Уж не ты ли изменника спас?

Если этот предатель старый,

С кем связали вас племя и род,

У тебя укрытье найдет

От возмездья, от правой кары,

То запомни, Гэсэр, наперед,

Что готовиться надо к бою:

Будем стрелами биться с тобою!"

И Гэсэр тридцати и трем,

Воевавшим с отвагой и славою,

Протянул свою руку правую,

И увидели смельчаки,

Что в мизинце правой руки

Притаился Хара-Зутан.

Был он темен, как тень, как туман,

Был он черен, как ночь, и невесел.

Губы свесил и нос повесил,

Он в мизинце правой руки

Плакал-каялся, полон тоски,

Бегал-кланялся, в страхе немея.

И Гэсэровы богатыри

Удалились, прокляв злодея,

Но отрезать палец не смея:

Не исполнилась правая месть...

Длится время, разносится весть,

Что скончался Хара-Зутан,

Чьи дела - навет и обман.

"Он мне дядя, - подумал Гэсэр, -

В путь последний его провожу,

Где положено - положу:

Я свой долг нарушать не стану".

Прискакал он к Хара-Зутану

II вошел, никем не встречаем.

Поднимался пахучий пар

Над недопитым крепким чаем,

А над трубкою недокуренной

Поднимался душистый дым...

И, свой глаз не закрыв прищуренный

И не видя глазом другим,

С правой вывернутой ногою,

С левой вытянутой рукою,

Бездыханный, лежал у стены

Криводушный Хара-Зутан.

Поглядишь с любой стороны -

Из одной состоит кривизны!

Но, в его проникая обман,

Так промолвил Абай-Гэсэр,

На безгласного старца глядя:

"Некрасиво умер мой дядя!

Если глаз один не закрыт,

Значит, надо ждать вероломства,

Надо ждать беды для потомства.

Но потомству я помогу,

Этот глаз я золой закрою!"

Он направился к очагу,

Возвратился назад с золою,

Но в испуге Хара-Зутан

Черный глаз прикрывает разом

И моргает закрытым глазом.

Продолжает Абай-Гэсэр:

"Если с вытянутой рукою,

Если с вывернутой ногою

Возлежит мертвец у стены,

То навеки внуки-потомки

Будут светлого дня лишены.

Он отцу моему был братом,

Но я должен подрезать булатом

Сухожилья руки и ноги,

Чтоб не радовались враги".

Но как только Абай-Гэсэр

Вынул меч, причиняющий муку, -

Лжемертвец, хитрец, лицемер

Сразу выпрямил ногу и руку!

Тут воскликнул Гэсэр: "Наконец

Так, как должно, лежит мертвец!

В путь последний его провожу,

Где положено - положу!"

Соболями-бобрами укрыли

Опочившего хитреца.

Путь один у него - к могиле!

Синецветного жеребца

Запрягли в арбу погребальную

И пустились в тайгу чужедальнюю.

Вырвал с корнем Гэсэр деревья,

Их собрал посреди корчевья,

Возле трупа Хара-Зутана,

И поджег с четырех сторон.

Тут вскочил покойник нежданно,

Крикнул: "Больно мне от огня,

Помогите, спасите меня!"

Но схватил обманщика злого

И сказал Гэсэр свое слово:

"Если подлый воскреснет снова,

То не ждать отчизне добра", -

И низверг его в пламя костра.

Стал гореть, исполненный злобы,

Криводушный Хара-Зутан

Посреди таежной чащобы.

С криком: "Жжет! Спасите меня!" -

Снова вырвался он из огня,

Но Гэсэр схватил его снова

И сказал: "Пусть запомнит каждый,

Что беда для всего живого -

Враг людей, воскресающий дважды!

И в. огонь его бросил опять.

Стал злодей гореть и кричать:

"Я навеки отныне твой данник,

Делать зло я не буду впредь.

Пожалей ты меня, племянник,

Я не в силах больше терпеть!"