Героическая эпоха Добровольческой армии 1917—1918 гг. - [10]
Ухода Армии из Ростова никто не ожидал, и я случайно остался в Новочеркасске.
12 февраля я заночевал у одного приятеля. Вечером уже не полагалось ходить по улицам. Утром при выходе из гостиницы я встретил нескольких офицеров.
«Вы знаете, Голубов уже в 10 верстах от Новочеркасска».
Голубов был казачьим офицером, старым кадровым, который бросился в большевизм в поисках «наполеоновского» счастья. Он считал себя когда-то, кем-то обиженным и теперь ждал своего успеха.
Я поспешил к себе в гостиницу, где нашел представителя нашей Армии при войсковом Круге ген. Складовского, мирно пьющего кофе.
«Ваше Превосходительство, знаете ли вы, что большевики подходят к Новочеркасску?»
«Не может этого быть», – ответил он, но все-таки сейчас же пошел в штаб узнавать.
В гостинице чувствовалась уже начало паники, хотя официально слух не подтвердился.
Я пошел на всякий случай укладываться. Все мои вещи остались в Ростове, куда я думал вернуться, так что укладка моя не заняла много времени. Во время этого часа мне позвонил встревоженный Аладьин (член первой Думы), уговаривая меня немедленно уезжать в станицу Константиновскую. На лестнице я встретил С С. Щетинина в высоких сапогах, кожаной куртке и с винтовкой за плечами. Он подтвердил мне известие о приближении большевиков и сообщил, что армия находится в станице Ольгинской, куда мне следует немедленно выехать.
Наконец пришел ген. Складовский, возмущенный тем, что Донской штаб уже бросил Новочеркасск. Мы стали искать извозчика, чтобы добраться до Старо-Черкасской станицы – старой столицы Дона и оттуда пробираться к Ольгинской.
Второпях пришлось сходить проститься с друзьями. Было очень грустно, и сердце сжималось от чувства неизвестности. Мы выехали с ген. Складовским только в 6 часов вечера. Было темно, откуда-то слышались крики, были и отдельные выстрелы.
Толпа грабила юнкерское училище. С Новочеркасской горы мы спускались по Почтовому спуску к железной дороге по прекрасному санному пути. В то же самое время по Крещенскому спуску со старой аркой, поставленной когда-то в честь приезда Государя, поднимались большевики-казаки.
Мы обогнали какую-то женщину, бежавшую по железной дороге. Увидев нас, она погрозила нам кулаком и прокричала:
«Догадались, проклятые!»
На путях толпа грабила вагоны с углем, наш извозчик провел нас под мостом, и мы выехали в степь.
Было темно и туманно. Шел мокрый снег. Вдали раздавались выстрелы.
В беловатом тумане на ровной степи слева замаячили конные фигуры. Мы переглянулись с Складовским и удобнее переложили револьверы.
«Кто едет?» – окрикнули нас.
«Свои», – ответили нестройно мы.
Через мгновение из тумана неожиданно выскочило несколько конных и окружили нас.
«Кто такие?»
Скрываться было нельзя, разобраться в этих людях из тумана было трудно, и мы назвали себя. Сердце было не на месте.
Мы сидели в санях, на коленях у нас лежал чемодан, защищаться не было возможности.
Но тут мы услышали торопливый вопрос.
«Ваше Превосходительство, не знаете ли, где атаман?» – Как приятно было услышать это «Ваше Превосходительство!»
Мы знали только, что атаман должен был выехать.
Впоследствии оказалось, что атаман Назаров решил остаться в Новочеркасске и разделить участь войскового Круга.
В 6 часов вечера во время заседания в Круг ворвались большевистские казаки во главе с изменником Голубовым. Он был в папахе и с нагайкой в руках.
«Это что за сволочь? – закричал он, ударив по пюпитру председателя. – Встать!»
Все встали, кроме атамана и Волошинова.
Со страшной руганью Голубов приказал вывести выборного атамана. На другой день его убили. Ту же участь разделил председатель Круга полк. Волошинов. Его не сразу добили и бросили полуживого на окраине города. Придя в себя, истекая кровью, он нашел в себе силы доползти до первой хижины и умолял впустить к себе.
Хозяйка сбегала за большевиками, донесла, и его добили.
Митрофан Петрович Богаевский не присутствовал на этом заседании, некоторое время скрывался; но был в конце концов арестован, посажен в Ростовскую тюрьму и холодным весенним утром, несмотря на заверение Голубова, что его не тронут, был расстрелян в Нахичеванской роще.
Десятки, а может быть и сотни, раненых офицеров, которых не успели вывезти, были безжалостно перебиты.
Сам Голубов не избег суда. Во время весеннего 1918 года восстания казачества он выступил на митинге в одной станице. Сзади него оказался молодой студент, брат расстрелянного Голубовым офицера. Он спокойно прицелился и в затылок убил его наповал.
Но тогда мы с ген. Складовским ничего не знали. Мы были в безопасности, и я рассмеялся. «Думали ли вы, Ваше Превосходительство, когда-нибудь кататься зимой в степи с редактором “Вечернего Времени”?» – спросил я его.
Мы ехали, обгоняя верные части донцов, уходивших в Старо-Черкасскую станицу, где их собрал походный атаман ген. Попов.
Поздно вечером мы сидели у гостеприимного казака в хорошей и богатой хате. Наш хозяин угостил нас и уложил спать. Почему-то на стенках висели две прекрасные раскрашенные французские гравюры времен царствования Александра II, с изображением русской церкви в Париже на rue Daru.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Латышские стрелки были одними из первых солдат революции. В предлагаемом читателям сборнике статей рассказывается, как и почему значительная часть военнослужащих латышских формирований Русской армии с одобрением встретила революцию и стала преторианцами нового Советского государства. Большое внимание в книге уделяется участию латышских частей в боевых действиях против белой армии и интервентов на различных фронтах Гражданской войны, также рассматриваются судьбы известных латышских командиров и политработников. Текст публикуется по изданию 1962 г.
Воспоминания начальника штаба Донской Армии генерал-майора И.А. Полякова рассказывают о борьбе с большевиками донского казачества в 1917–1919 гг. Автор, талантливый офицер Генерального штаба сделал блестящую карьеру в годы Гражданской войны, но конфликт в донском правительстве вынудил его оставить службу. В своей книге генерал Поляков знакомит читателей с обстановкой на Дону, с ходом боевых действий и различными интригами в штабах и донском правительстве – Войсковом Круге. Текст печатается по изданию 1962 года.
Вниманию читателей предлагается работа известного историка и публициста М.Ф. Бунегина, являвшегося пламенным большевиком и участником Гражданской войны в России. В центре внимания автора – революционные события и война в Крыму. Особый интерес вызывают главы книги, рассказывающие о немецкой оккупации Крыма и англо-французской интервенции. Книга подготовлена с использованием местных крымских архивов и проиллюстрирована уникальными фотографиями. Текст воспроизводится по изданию 1927 г. с незначительными купюрами.
Воспоминания Николая Алексеевича Раевского (1894—1988) рассказывают о событиях 1918 года на Украине. Автор мемуаров – капитан белой армии, биолог, писатель-пушкинист, эмигрировавший в составе Русской армии генерала П.Н. Врангеля. В своих мемуарах Николай Алексеевич повествует нам, как в годы Гражданской войны оказался в составе гетманской армии и какие испытания выпали на его долю. Книга издается в год 125-летия со дня рождения Н.А. Раевского.