Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине - [107]

Через минуту – второй взрыв. Это торпеда попала в транспорт. Наблюдать не удается. Лодка без видимой причины теряет глубину. К исходу четвертой минуты слышим еще два глухих, но сильных взрыва. Предполагаем, что взорвались котлы на атакованном транспорте»[168].

И действительно – в тот раз С-56 удалось подкрасться к вражескому отряду и дать залп практически в упор. В тот момент, когда лодка выпускала торпеды, она была обнаружена немцами, но это уже ничего не меняло. Находившийся на правом крамболе минного заградителя тральщик М-346 получил попадание торпеды и разломился надвое. Почти сразу вслед за этим вторая торпеда, предназначавшаяся «Остмарку», попала в дрейфовавшую над водой кормовую часть тральщика. М-346 затонул в течение 50 секунд, на нем погибло 32 немецких моряка, а еще десять были ранены. Находившийся на большем расстоянии «Остмарк» успел уклониться от третьей торпеды, что же касается двух последующих глухих детонаций, которые на лодке приняли за взрыв котлов на «транспорте», то их причиной оказались глубинные бомбы, сброшенные немецким противолодочным самолетом. Сама лодка получила взрывную контузию, в результате чего водой заполнилась цистерна быстрого погружения. Это и вызвало временную потерю плавучести, в результате чего «эска», вопреки воле командира, легла на грунт. Этот рискованный маневр не имел последствий, поскольку немецкие корабли и не помышляли о преследовании и сразу после спасения остатков экипажа тральщика покинули район боя[169].

Следующей встречи с врагом пришлось ждать чуть более двух суток. Вечером 19 июля в поле зрения акустической вахты оказалась групповая цель. Правильно определить количество и элементы движения кораблей мешал густой туман. Одну за другой Щедрин выполнил по кораблям две атаки с большой дистанции сначала из кормовых, а затем и из носовых аппаратов, после чего каждый раз слышал глухие взрывы. Добиться в таких условиях попаданий можно было разве что чудом, но в тот момент удача оказалась на нашей стороне. В результате одной из атак был торпе дирован и потоплен сторожевой корабль NKi-09 (бывший рыболовный траулер «Алане»)[170]. Интересно отметить, что он в компании еще одного однотипного судна перевозил немецкую зондеркоманду, высланную на поиск норвежских разведчиков, высаженных С-56 в своем первом походе. Уцелевший сторожевик сбросил для «острастки» тридцать шесть глубинных бомб, но на самом деле его командир сам был испуган настолько, что, покидая район боя, посадил корабль на мель. Удачливая же подлодка, в аппаратах которой практически не осталось торпед, получила приказ вернуться в базу. Сам того не подозревая, экипаж С-56 поставил второй рекорд – он сумел достоверно потопить в течение одного похода два вражеских корабля, что на Северном морском театре не удалось ни одной другой советской подлодке. «Эску» встречали почти всем составом флота во главе с командующим вице-адмиралом А. Г. Головко, который прямо на пирсе вручил Щедрину второй орден Красного Знамени. В своих мемуарах Арсений Григорьевич посвятил Щедрину несколько страниц, что само по себе говорит о многом: «Не меньшее удовлетворение вызывают и оставляют действия Щедрина. Впрямь прирожденный подводник. А ведь он, как и Лунин, не так давно был моряком торгового флота. Общего в них, однако, только прошлое штурманов дальнего плавания и совместная учеба в так называемом подводном командирском классе. В остальном разница весьма заметна, прежде всего по характеру… Когда Щедрин докладывал, я обратил внимание на его способность мгновенно ориентироваться в обстановке и принимать самое правильное, хотя и наиболее трудное решение… Что хорошо характеризует Щедрина – это его правильное использование опыта других командиров. И не только самих командиров. Причем он, перенимая опыт, вкладывает в него свое, новое. Это, по складу ума и по действиям, – подводник-новатор, и в дальнейшем росте его я не сомневаюсь. Тем более что он не только сам совершенствует свое мастерство, но и воспитывает подчиненных в духе совершенствования, то есть правильно представляет обязанности командира. Весь экипаж «С-56» пришел к нам с хорошей выучкой, в чем мы с Виноградовым убедились в первые же дни знакомства со Щедриным и его людьми. Дальнейшее показывает, что мы не ошиблись в оценке командира и экипажа новой на флоте лодки: почти из каждого похода, вот уже шестой месяц, «С-56» возвращается с победой»[171].

Вторил командующему и командир бригады подлодок капитан первого ранга И. А. Колышкин. Подводя итог трем первым походам, он писал: «Григорий Иванович Щедрин в этих походах показал себя подводником, наделенным лучшими командирскими чертами: мужеством, настойчивостью в поиске и атаке, прекрасной тактической сметкой»[172]. Заслужить такую оценку у Колышкина было весьма непросто.

Вслед за тремя весьма насыщенными походами С-56 поставили в заводской ремонт. Из-за слабых возможностей североморской ремонтной базы он затянулся до конца декабря. За это время Григорий Иванович успел съездить в отпуск в родной город Туапсе и перевезти на Север свою семью. Тем временем достижения бригады подлодок снова пошли на спад. В течение второго полугодия Северный флот потерял шесть подводных лодок, включая С-55 бывшего тихоокеанца и друга Щедрина Льва Сушкина и Щ-403 однокашника по УОППу Константина Шуйского. Основной причиной потерь, как и раньше, являлись вражеские мины, выставленные параллельно прибрежному фарватеру. Чтобы избежать дальнейших утрат, штаб бригады разработал новый способ применения подлодок, который предусматривал их развертывание за пределами линии минных заграждений с их форсированием только в том случае, если разведкой будет обнаружено движение конвоя. Впервые апробировать этот способ попытались в январе 1944 года в операции РВ-1 (РВ – сокращенно «разгромить врага»). Одну из ведущих ролей в операции должна была сыграть и отремонтированная С-56.