Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [149]
Текущие вопросы, среди которых фигурировали выработка формулы новой имперской выборной капитуляции, выборы Римского короля, принятие новых постановлений об имперской юстиции и «земском законодательстве» («Polizeiordnungen»), планы осуществления имперской опалы, введение имперского налогообложения, реорганизация имперских округов, наконец, ратификация мирных соглашений с Францией, передавались рейхстагу. Тем самым рейхстаг восстанавливался в своем значении главного посредника между престолом и сословиями и главного имперского института. Ему надлежало быть созванным в течение шести месяцев после подписания мира. Все перечисленные и отданные на рассмотрение рейхстагу статьи были объявлены второстепенной материей («negotio remissa») в сравнении с религиозно-правовыми постановлениями.
То была воистину гениальная находка собравшихся в Вестфалии экспертов. Базовые основы имперской организации освобождались от бремени решения конкретных проблем, которыми отныне занимался только рейхстаг. Опорные сваи имперского здания отделялись от слишком громоздкого механизма повседневной рутины. Вестфальские трактаты превращались в общий «вечный закон» Священной Империи и были призваны лишь регулировать принципиально важные вопросы, от которых зависело будущее.
Они восстанавливали земский мир и компромисс между сословиями и короной. В этом смысле соглашения 1648 г. лежали в русле предшествующей традиции. Наряду с постановлениями Вормского рейхстага 1495 г. и Аугсбургским миром 1555 г. они торжественно венчали многовековое развитие Священной Римской Империи.
Таковы были положения знаменитого мира. Как они оценивались в немецкой историографии?
Современники конгресса, видные протестантские правоведы и эксперты (такие как Филипп Богуслав Хемнитц, успевший к 1648 г. завершить свой труд о шведской кампании в Германии) видели главным и самым позитивным результатом создание аристократической конфигурации Империи, защищавшей свободы сословий. По мнению этих ученых мужей, Вестфальский мир был призван ликвидировать главный очаг нестабильности, главную пагубу имперского мира, гнездившуюся на верхушке сословного айсберга, у самого подножия престола: желание императора-католика (шире — Дома Габсбургов) нарушить исторически сложившийся баланс сил и установить тиранию «абсолютного правления». В глазах позднейших поколений правоведов (Юстус Мозер) достигнутые в 1648 г. соглашения позволяли увековечить паритет в отношениях сословий с императором, что являлось основой всей имперской организации. В свою очередь, протестантские богословы и в середине XVII в. и позже усматривали в итоговых постановлениях 1648 г. победу в борьбе за «чистое учение», за «святое Евангелие» с католицизмом, с силами Старой Церкви. Главным аргументом в пользу такого мнения выдвигались гарантии религиозных свобод как для кальвинистов, так и для лютеран, провозглашенные вестфальскими статьями.
В XIX в. в атмосфере общественного подъема и войн за объединение торжествовал национально-государственный подход, великолепно представленный у Л. Ранке и побуждавший со скорбью взирать на последствия самой длительной войны в немецкой истории. Увековеченный в 1648 г. национальный и религиозный раскол вызывал у историков такое же неприятие, как и возвышение на немецком пепелище Франции. В итогах Тридцатилетней войны стали видеть истоки последующих национальных бед, спасение от которых можно было обрести лишь под державной дланью Гогенцоллернов. В первой половине минувшего XX в. подобные суждения «обогатились» исключительными по пафосу националистическими штампами.
Решительный перелом в оценках наступил в середине XX в. Фриц Дикманн первым из немецких историков изъял дискуссию вокруг 1648 г. из прежних национально-религиозных координат. Место традиционных подходов в его работе заняла государственно-правовая аргументация. Находясь под влиянием последней волны государственного позитивизма, Ф. Дикманн стремился подчеркнуть негативные последствия Вестфальских соглашений для имперских структур: по его мнению, оснабрюкский договор закреплял слабость имперского престола перед усилившимися позициями сословий. Имперское единство не распалось, но отныне решающий центр тяжести был смещен на территориальный уровень, где за счет гарантированных в 1648 г. полномочий резко усилились позиции князей. Внутренний распад Империи на отдельные доминирующие региональные силы становился неизбежным. Тем самым, по мысли Ф. Дикманна, условия мира несли в известной мере революционные последствия для Германии: они окончательно обеспечили победу партикуляризма над центростремительными силами короны. В то же время исследователь отдавал должное элементам секуляризации правосознания, отраженным в вестфальских соглашениях. 1648 г. создал — впервые в истории Европы — систему международных соглашений, основанных на суверенитете отдельных государств. Международное право, отделенное от конфессиональной основы, приобретало самостоятельный вес. Внутри Империи, по мысли Ф. Дикманна, возникала ситуация, схожая с европейской моделью: имперские чины превращались в носителей регионального «суверенитета», отношения их с короной складывались на почве секулярного права.
Книга является переизданием двухтомной монографии (т. I вышел в 1947 г., т. II — в 1961 г.), которая до сих остается единственным исследованием, охватывающим всю сложность исторической проблематики эпохи Возрождения в целом. Монография — классическое произведение не только советской, но и мировой марксистской историографии. Книга рассчитана на историков, филологов, искусствоведов, широкий круг читателей, интересующихся проблемами всеобщей истории.
Сборник посвящен истории Олимпийских игр и античной атлетике. В научных статьях, вошедших в сборник, рассматриваются отдельные аспекты Олимпийских игр, их роль в политике и общественной жизни, а также спортивные мотивы в античном и современном искусстве. Сборник снабжен приложением, в состав которого вошла полная хронология Олимпийских игр от античности до наших дней. Издание рекомендуется для всех интересующихся историей Олимпийских игр.
В настоящей работе рассматриваются общественные отношения в Египте второй половины XII — начала XVI в., т. е. периода правления династий Аййубидов (Айюбидов) и Мамлюков. Эпоха эта характеризуется глубокими изменениями как в социально-экономической жизни, так и в идеологии; на ее начало приходятся выдающиеся успехи египетского государства в борьбе против крестоносцев, а конец совпадает с турецким завоеванием.
В последние десятилетия существования Российской империи одним из самых болезненных общественных вопросов был вопрос о национальных правах. Многочисленное еврейское население России было юридически дискриминировано. В западных губерниях оно сталкивалось с национальными требованиями соседей — поляков, украинцев, литовцев и других, расселенных более компактно, чем евреи, этнических групп. В начале ХХ века росло образование и политическая активность евреев, они обладали осознанной национальной, религиозной и культурной идентичностью и требовали не только гражданского, но и национального равноправия.
Битва при Азенкуре произошла 25 октября 1415 года и стала поворотным моментом не только в Столетней войне между Англией и Францией, но и в истории войн. Ошеломляющая победа Генриха V возродила военную славу Англии и значительно укрепила его территориальные претензии во Франции. Измученная английская армия была атакована численно превосходившими ее французами, но ограниченное поле битвы благоприятствовало более сплоченной английской армии. Недисциплинированные атаки французов в сочетании с исключительным мастерством английских лучников способствовали поворотному моменту в европейской войне.
Севастопольское восстание — вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 15 (28) ноября 1905 года.