Герберт Уэллс - [211]

Прийти к согласию Оруэлл и Уэллс не могли. Их разделяло главное: вопрос, кто «хороший» и кто «плохой». Уэллс был в общем прав, говоря, что семья и образование все определяют, но иногда они определяют с точностью до наоборот: как сам он, выросший в бедности, не любил «простых людей», так и Оруэлл, рожденный в аристократической семье и учившийся в Итоне, не любил интеллектуалов. Уэллс тянулся вверх — Оруэлл стремился опуститься «вниз», стать своим в мире людей физического труда, говорил под «кокни». Уэллс считал, что базу тоталитаризма составляют темные, малограмотные люди с преобладанием животных инстинктов, — Оруэлл утверждал, что именно интеллектуалы восприимчивы к тоталитарной идеологии. Кто прав? Интеллектуалы, бывает, обслуживают диктаторов; «простые люди», бывает, голосуют за них.

* * *

«Слава богу, ура, Гитлер напал на Россию!» — говорят персонажи одного английского фильма, действие которого происходит в 1941 году. Причина такого возгласа — не в кровожадности англичан, а в том, что они стояли против Германии в одиночку и уже не надеялись обрести союзника (Молотов на упоминавшейся сессии Верховного Совета сказал, что «не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война на уничтожение гитлеризма»); как мы, теряя терпение, ждали открытия «второго фронта» в 1944-м, так и они — в 1941-м. Теперь у них был союзник — вот они и радовались. Хотя не все. Правые предпочли бы обойтись без такого союзника. Но большинство англичан, включая Уэллса, было очень воодушевлено. Он писал: «В 1941 году, видя, что их авантюра срывается, нацисты истерически накинулись на Россию. Тут они впервые столкнулись с народом, освободившимся от хлама в духе „необходима осторожность“, единым в своей антипатии к немецкой „высшей“ расе и дерущимся в полном единодушии. Оказалось, что на войне необходима неосторожность. „О безопасности забудь!“ — говорят русские». В Лондоне были немедленно сформированы Общество англо-советской дружбы, Англо-советский комитет по общественным связям и еще ряд подобных организаций — Уэллс принимал участие в их деятельности, написал об СССР статьи «Россия и будущее» и «Последняя кровавая конвульсия Гитлера», в которых убеждал британцев, что с русскими «возможен не только союз, но и дружба».

В июле Уэллса пригласил на обед Майский; присутствовал также американский посол Джон Уинант. Уэллс был полон энтузиазма, говорил, что трем странам надо уже сейчас договариваться о будущем мирном союзе, просил Майского и Уинанта посодействовать в популяризации Декларации прав человека. Переписка между Майским и Уэллсом продолжалась до августа 1943 года, когда посла отозвали в связи с повышением по службе[118]. Правда, согласия между ними было мало. Уэллс хотел, чтобы советский посол убедил Сталина объявить войну Японии, — Майский отвечал, что надо сосредоточиться на Германии; Майский высказывался в поддержку де Голля — Уэллс отвечал молчанием. Уэллс хотел для пропаганды англо-советской дружбы поставить в Лондоне пьесу «На дне», заметив, что такая постановка принесла бы больше пользы, чем «тонны назойливой коммунистической пропаганды», — Майский сказал, что англичанам незачем видеть, как жили деклассированные русские. Эйч Джи настаивал, они встретились, обсуждали постановку, но она так и не состоялась. Впрочем, эта мелочь не могла испортить ему настроение. Он ждал, что война окончится со дня на день. Быстренько добиваем Гитлера и наконец-то можем шагать по жизни рука об руку.

Глава третья ДВЕРЬ В СТЕНЕ

В течение лета и осени 1941 года Уэллс был очень энергичен и воинствен. Писал в «Таймс», требовал от Черчилля бомбить Италию и занятые немцами прибрежные районы Франции, чтобы подготовить наступление британских войск (премьер поблагодарил за совет, но сказал, что пока эти действия не представляются возможными), призывал Америку видеть в СССР союзника. Занимался и мирными делами. В сентябре в Лондоне проводилась конференция Британской ассоциации развития науки. Тематика конференции была широкая — послевоенное устройство мира, охрана ресурсов, обеспечение продовольствием; в шести ее секциях председательствовали Грегори, Бенеш, Майский, Уинант, китаец Веллингтон Ко и Уэллс. Он написал доклад, который из-за регламента не удалось прочесть полностью; его опубликовали в виде брошюры «Наука и Всемирный Разум» (Science and the World Mind)[119]. «Прежде всего напрашивается ответ, что пока еще нет Всемирного Разума, а есть только Всемирное Слабоумие…»

Уэллс говорил о Всемирной энциклопедии (на сей раз назвал ее Всемирным институтом мысли и знаний) и Декларации прав человека; посетовал на то, что мир глух: никто не возражает, но никто ничего и не делает. Уделил большое внимание международному языку, «на котором обсуждались бы всемирные интересы человечества». Он уже много раз предлагал вариант такого языка — Basic English (грамматика английская, слова английские, но их очень мало), разработанный в 1925 году британским лингвистом Чарлзом Огденом. Нет, он не требовал, чтобы люди отказывались в пользу Basic English от родных языков. Напротив: «Как только прекратятся попытки вытравить местные языки, отпадут и возражения против того, чтобы дать Всемирному Разуму международный язык. Я представляю себе, что повсюду на Земле у людей останется привязанность к своему языку, к языку родному, языку нежных чувств, лирической поэзии и общения в узком кругу».