Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - [251]
Вышедший 3 июля номер «Правды» был почти целиком посвящён памяти Димитрова. В сообщении ЦК ВКП(б) и Совета министров СССР он был назван «нашим товарищем и братом». В медицинском заключении говорилось, что Г. М. Димитров страдал атрофическим циррозом печени, сахарным диабетом и общим резко выраженным атеросклерозом. Смерть наступила вследствие недостаточности функции печени.
Утром гроб с телом Димитрова перевезли в траурный поезд. Прощальная процессия растянулась по всей улице Горького — от Колонного зала, где Димитров 14 лет назад провозгласил новый курс Коминтерна, мимо гостиницы «Центральная» (бывшей «Люкс»), где он подолгу жил, до Белорусского вокзала, откуда не раз уезжал под чужим именем в Европу. С Белорусского вокзала траурный поезд проследовал на Киевский и взял курс на Болгарию. В этом поезде в Болгарию отправилась советская правительственная делегация во главе с К. Е. Ворошиловым.
В мемуарной книге академик И. Б. Збарский пишет: «Нас (моего отца, меня и нашего хозяйственника И. Д. Шестакова) отправили в специальном поезде, везшем правительственную делегацию на похороны Димитрова. Гроб с телом покойного находился в отдельном вагоне, окна которого были затемнены. Было жарко, душно, что усугублялось обилием венков. Мы были без документов; на границах (румынской и болгарской) пограничники и таможенники в поезд не допускались»>{362}.
По пути следования траурный поезд делал остановки в Киеве и других городах Украины, на пограничной станции Унгены, в Бухаресте и Джурджу. Из Русе начался последний путь Димитрова по родной земле. Поезд шёл медленно, тысячи людей выходили к железной дороге для последнего поклона. Многие по старинному погребальному обычаю становились на колени.
В Софии саркофаг с телом Георгия Димитрова был установлен в зале Народного собрания. Всенародное прощание шло днём и ночью.
Кончина Георгия Димитрова вызвала отклик на всех континентах. Во многих городах мира состоялись траурные митинги и собрания. Газеты разных направлений поместили некрологи и статьи о Димитрове.
В далёком Китае Ван Мин отозвался на смерть своего старшего товарища четверостишием:
Пальмиро Тольятти написал в эпитафии: «В лице Димитрова мы потеряли одного из умнейших вождей и доблестных борцов рабочего класса, одного из тех людей, которые оставили наиболее глубокий след в истории последних десятилетий; выдающуюся личность, в которой соединялись качества теоретика марксизма, храброго борца, опытного политического деятеля и неутомимого организатора».
Проект мавзолея Георгия Димитрова архитектор Георгий Овчаров разработал за одну ночь. Третьего июля проект был утверждён, и в тот же день солдаты строительных войск приступили к выемке грунта под фундамент на площади Девятого сентября. Политбюро поставило задачу закончить сооружение мавзолея через неделю, поскольку на 10 июля был назначен траурный митинг и захоронение. До урочного срока оставалось 138 часов.
На площади Девятого сентября развернулась невиданная стройка. Репортёр городского журнала «Сердика» восторженно писал: «Среди непривычного шума экскаваторов и моторов, среди команд по громкоговорителю и общего кипения слышатся имена отличившихся. Каждый без лишних слов понимает, что должен выдержать принятое обязательство перед партией, перед народом и правительством, перед памятью великого сына рабочего класса. Среди нагромождения строительных лесов с невиданной быстротой кирпич за кирпичом прибавляются стены мавзолея. Как муравьи, кишат повсюду герои труда с бронзовыми лицами и голыми спинами. Каждый час величественное здание растёт, как живое, всё выше и всё шире».
Сооружение мавзолея было закончено в срок; не успели только отделать карниз, который задрапировали чёрным крепом.
Десятого июля саркофаг с телом Георгия Димитрова был доставлен на площадь. В траурном митинге приняли участие представители 23-х коммунистических и рабочих партий. Со словами прощания выступили Морис Торез, Вильгельм Пик, Гарри Поллит, Луиджи Лонго. От имени БКП клятву верности заветам Димитрова произнёс Вылко Червенков. Под звуки «Интернационала», заводские гудки и залпы артиллерийских орудий саркофаг внесли в мавзолей.
Из болгарской тетради. Эпилог
2015. 25 января. Я не был в Софии двадцать четыре года. Эти годы отмечены переходом Болгарии от «государственного социализма» к «новой общественной модели», как изящно выражаются политики и публицисты. Прежний переход, о котором так много говорилось после Второй мировой войны, тоже вёл к «новой общественной модели», но — в противоположном направлении.
София теперь столица государства, входящего в Европейский союз и НАТО. Невольно отмечаешь бьющие в глаза перемены в её облике — внешние признаки стандартной «европейскости» и исчезающий национальный колорит, столь интересный мне прежде.
Ясный воскресный день — самое подходящее время, чтобы побродить по знакомым местам и кое-что поснимать (архив сегодня закрыт, а в библиотеку можно пойти и во второй половине дня, она работает допоздна).
Площадь Девятого сентября давно переименована в площадь Александра Баттенберга в честь призванного на болгарский трон после Освобождения немецкого князя. Мне, конечно, было известно, что на месте мавзолея Георгия Димитрова и находившейся за ним могилы Басила Коларова (он умер через год после Димитрова) ничего нет. Вот это «ничего нет» я и хотел увидеть. Поднялся на крыльцо Национальной художественной галереи, бывшего царского дворца, и сфотографировал на память открывшийся вид. Место, где стоял мавзолей, не пустует: теперь там автомобильный паркинг. За ним виднеются редкие деревья сквера и кабинка туалета.
