Генрих V - [79]

От чего он умер, мы не можем сказать точно. Что бы это ни было, болезнь не заставила себя ждать, истощив силы и энергию человека, обычно наделенного и тем, и другим. Современные высказывания говорят о том, что это вполне могло быть хроническое заболевание кишечника. Его ум оставался активным до конца: он был достаточно здоров, чтобы обдумать и продиктовать дополнения к своему завещанию всего за пять дней до смерти. Более того, рассказы о его смерти говорят о том, что это был человек, который давно подозревал о ее приближении и дал себе достаточно времени, чтобы подготовиться к ней. Возможно, он умер от обезвоживания и дисбаланса солей. Это было жаркое лето, и его жажду можно было утолить элем или вином, но недостаток соли в обоих напитках не мог бы в достаточной степени объяснить потерю жидкости, которую он, как говорят, испытывал от поразившего его поноса. Те, кто видел его в последние минуты жизни, возможно, смотрели на человека с впалыми глазами и запавшими щеками, тенью себя прежнего.

В конце концов, Генрих, вероятно, умер довольно быстро. До последнего он проявлял заботу о нуждах будущего: о воспитании своего маленького сына, на которого возлагались надежды династии; об управлении Англией в период долгого несовершеннолетия наследника; о продолжении своей работы во Франции[577]. Бофорты, Генри и Томас, получили особую задачу по заботе о маленьком короле; Глостеру были даны полномочия в Англии, неоднозначно выраженные; а во Франции управление было поручено Филиппу Бургундскому или, в случае его отказа, Бедфорду[578].

Небезосновательно Генрих, возможно, опасался за будущее, и в частности за то, что среди тех, кому он оставил незавершенную работу, возникнут разногласия. Вполне вероятно, что он рассматривал свою деятельность во Франции как свой главный вклад в будущее. Опасался ли он, что ее не удастся завершить, или что другие не будут так же преданы ей, как он? В этом отношении показательна его просьба не освобождать и не отпускать за выкуп некоторых заключенных, пока его сын, достигнув совершеннолетия, не сможет принимать собственные решения. Это была просьба, которую его младший брат, Хамфри Глостерский, принял близко к сердцу и многого добился в последующие годы.

Смерть Генриха была благочестивой, как и большая часть его жизни. Ему читали молитвы за умирающих, а одно из его последних высказываний, как говорят, было о том, что после завершения своей миссии во Франции он хотел бы восстановить стены Иерусалима. Он основал монастырь, которому дал имя Сион. Это было последнее, что он сделал, когда в компании своих друзей-солдат, камергера и капеллана он испустил последний вздох. Это было 31 августа 1422 года.

Тело Генриха (органы были извлечены и захоронены в церкви Сен-Мор-де-Фосс)[579] было забальзамировано[580] и положено в деревянный гроб, который затем поместили в свинцовый гроб большего размера. Только 14 или 15 сентября, минуя Париж,[581] он был доставлен в Сен-Дени, где на следующий день была проведена служба по усопшему, процессия принцев и членов королевской семьи сопровождала гроб[582]. На гробу лежало изображение тела покойного короля, сделанное из выделанной кожи, по-королевски одетое, с короной на голове, скипетром в правой руке и золотым шаром в левой, над которым, когда процессия входила в город, несли шелковый балдахин, как в процессии Corpus Christi[583].

Из Сен-Дени кортеж направился по Сене в Мант, где 9 сентября городской совет постановил, что на следующий день будет совершена служба, а на следующий день — месса по умершему королю, во время которой будут гореть специальные свечи и звонить церковные колокола. Всех священнослужителей попросили присутствовать. Когда тело Генриха прибыло, его встретила процессия, с горящими свечами, и поместили в "часовню" (деревянную конструкцию со свечами, установленную над гробом), которая была отремонтирована по этому случаю. Мессу отслужил настоятель бенедиктинского монастыря в Нофле в присутствии мэра и прихожан, а гроб покидал Мант в сопровождении сорока факелов[584].

В Руане 19 сентября были организованы торжественные мероприятия для приема похоронной процессии[585]. Пьер Кошон описал катафалк, на котором было установлено изваяние короля, как богато украшенное, покрытое тканью и увенчанное короной, как подобает королю. Перед ним шли восемьдесят англичан, одетых в черное, каждый из которых держал большой факел, а за ними следовали королевские капелланы, исполнявшие заупокойные псалмы. Вместе с двадцатью знатными гражданами Руана, каждый из которых нес большой факел, процессия вошла в собор Нотр-Дам (в который король уже входил с триумфом в январе 1419 года), сопровождаемая еще 200 буржуа, одетых в черное, каждый из которых держал факел. Все это время церковные колокола, которые с тех пор, как тело короля прибыло в Руан, продолжали звонить: так продолжалось до самой ночи. В течение ночи тело оставалось в соборе, а монахи из соседнего бенедиктинского монастыря Сент-Уэн и монахи всех четырех орденов читали псалмы, связанные с заупокойной службой, до наступления темноты. На следующий день, после службы, гроб был поставлен на катафалк, который представители знати потянули к замку. Перед ним несли два знамени, одно — Троицы, другое — Богородицы, вместе с собственным штандартом Генриха; позади несли знамя Святого Георгия, а также знамя с гербами Англии и Франции. Катафалк сопровождало множество людей с факелами. В следующий четверг, 24 сентября, прибыла королева Екатерина в сопровождении герцога Бедфорда, а также восемнадцать повозок с вещами умершего короля и четыре — с ее собственными, все они были задрапированы в черное. Скорбящие оставались в Руане до 5 октября