Генрих V - [70]

.

Осада продолжалась до самого ноября, хотя почти за месяц до этого в Париж были доставлены новости о том, что большая часть Мелёна пала, и можно ожидать прибытия пленных[485]. В конце концов, как сообщает одна из хроник, именно голод решил вопрос, в дополнение к воздействию болезней, недосыпания, грома пушек и общей деморализации на умы и тела осажденных[486]. В какой-то момент фламандские войска, прибывшие по приказу герцога Бургундского, были приняты осажденными за подкрепление, и в городе зазвонили церковные колокола, но, как и в 1418 году, когда жители Руана были обмануты, думая, что прибыла помощь, так и жителям Мелёна пришлось столкнуться с суровыми реалиями жизни. По условиям переговоров с графом Уориком около 500 человек, включая Барбазана, были доставлены в качестве пленников в Париж, а затем в другие места (Барбазан содержался в Шато-Гайар в течение семи лет), и несколько человек были казнены, несмотря на ходатайство Кларенса о сохранении жизни одного из них, Бертрана де Комона, гасконца, ходатайство, как говорят, вызвало ответ короля, что если бы Кларенс был виновен в том же преступлении (измене), он понес бы аналогичное наказание. "Мы не допустим, чтобы рядом с нами были предатели", — сказал Генрих[487].

Как уже отмечалось, въезд Генриха и двух королевских семей в Париж 1 декабря стал поводом для бурного ликования среди жителей столицы. О процессии, сопровождавшей въезд Карла VI, Генриха, Филиппа Бургундского, Кларенса и Бедфорда, парижский буржуа писал: "Ни одного принца не встречали с большей радостью, чем этих; на каждой улице они встречали процессии священников в сутанах, несущих реликвии и поющих Te Deum laudamus и Benedictos qui venit". Несмотря на всеобщее бедствие, вызванное нехваткой продовольствия, парижане старались изо всех сил: великолепные мистерии или представления Страстей Христовых производили прекрасное впечатление. На следующий день настала очередь королевы Изабеллы, Екатерины, королевы Генриха, и герцогини Кларенс. Их тоже приняли так же тепло, как и мужчин в предыдущий день[488]. Характерно, что Генрих специально посетил Нотр-Дам, чтобы поблагодарить за свои успехи, а английская хроника сообщает, что Карл, который в то время был в здравом уме, выразил свое одобрение договору в Труа, заявив, что его наследники и преемники будут соблюдать его условия[489]. И Бастилия, и королевский замок в Венсене, к юго-востоку от Парижа, теперь получили английских капитанов,[490] но герцога Бургундского попросили назначить капитана в Лувр, что было тактичным шагом со стороны Генриха.

6 декабря Генеральные штаты Франции (той части Франции, которая была готова принять результаты последних военных и политических событий) собрались в Париже, и через несколько дней, выслушав лично Карла VI, настаивающего на принятии условий, собрание ратифицировало договор в Труа, прежде чем признать необходимость реформы монеты и фискального обеспечения для продолжения войны. 23 декабря на торжественном заседании lit de justice, проведенном в присутствии двух королей, дофин Карл был вызван для ответа на обвинения, вытекающие из убийства Иоанна Бургундского в Монтеро. Неудивительно, что он не явился, но просьба герцога Филиппа и его семьи о справедливости была в какой-то степени удовлетворена общим осуждением убийц покойного герцога и объявлением, наряду с приговором об изгнании, что дофин не способен наследовать французский престол. Это был еще один способ добавить судебное решение (которое вскоре должно было быть ратифицировано Парламентом) к условиям договора в Труа.

Рождество 1420 года, по словам парижского буржуа, было временем, когда парижане страдали от холодной погоды, месяцев лишений и цен, на которые сильно влияла монета с дико колеблющейся стоимостью. Они дарили подарки английской королевской семье, но для французская королевской семьи, которая провела праздничный период в отеле Сен-Поль это было довольно жалкое время, в то время как англичане, вероятно, находились в королевском замке Лувр, окруженные королевскими почестями, молодая королева, Екатерина, имела при себе несколько английских дам придворного круга, включая герцогиню Кларенс и графиню Марч[491]. Монстреле должен был сослаться на странный поворот судьбы, который так низко опустил французскую корону и так высоко поднял корону древнего врага, а позже Шастелен, известный англофил, прокомментировал английское высокомерие и печальное зрелище того, что так мало людей посещают Карла VI, своего естественного повелителя[492].

Генрих решил, что он должен вскоре вернуться в Англию, которую он покинул в августе 1417 года, чтобы увидеть и быть увиденным. Предстоял переезд, и Екатерина должна была быть коронована. 27 декабря королева попрощалась с родителями, и через короткое время английский двор отправился в путь. Генрих намеревался посетить Руан, который он покинул в мае предыдущего года, чтобы отправиться в Труа, и нормандская столица встретила короля как раз к празднику Крещения, Екатерина была хорошо принята жителями города, которые преподнесли ей несколько ценных подарков