Генрих V - [71]
Во второй половине января Генрих и его королева, вместе с Бедфордом, графами Марчем и Уориком в сопровождении большого количества солдат, покинули Руан. Возможно, они отправились в Бове для присутствия на торжественном вступлении в должность епископа Пьера Кошона, верного бургундца, который десять лет спустя сыграет столь важную роль в суде над Жанной д'Арк. Затем они отправились в Амьен (где остановились у бальи Роберта ле Жена); затем, вероятно, недалеко от Азенкура, в Теруан (епископ которого, Луи Люксембургский, еще один сторонник герцога Бургундии, несмотря на свои сомнения по поводу договора в Труа, станет канцлером Франции при Генрихе VI в 1425 году); и, наконец, в Кале, где снова им были вручены богатые подарки от купцов и горожан, и где они провели несколько дней перед переходом в Англию[496]. 1 февраля королевская чета получила восторженный прием в Дувре.
Прибытие Генриха и его королевы должно было быть отмечено с размахом, хотя не совсем в том же стиле, что и возвращение в 1415 году. Тем не менее, менестрели вышли встречать их в Блэкхите,[497] и пока королева оставалась в Элтхэме, Генрих отправился в Лондон, чтобы проконтролировать подготовку к коронации[498]. На изготовление гигантской головы для украшения Лондонского моста ушло два дня работы, а на охрану — два человека[499]. Генрих хотел произвести впечатление на свою супругу и свой народ,[500] который радостно приветствовал его большими толпами. На неделю были наняты бригады рабочих, чтобы помочь в подготовке к прибытию короля, и некоторые из них, как говорят, работали день и ночь, steynours (маляры) получали 12 или 10 пенсов в день, kervers (плотники) — 9 пенсов в день, а joiners (столяры) — 7 или 8 пенсов. Как и во время большого въезда в столицу в 1415 году, многие картины были выполнены с намерением поразить воображение, так что мэр, шерифы, олдермены[501] и члены гильдий[502], присутствовавшие на этих торжествах, стали свидетелями поразительного зрелища.
Екатерина прибыла в Лондон 21 февраля, и ее встречали представители корпораций и члены гильдий, одетые в белые платья и красные капюшоны, каждый из которых отличался от других вышивкой[503]. На следующий день она покинула Тауэр, где ее поселили, и в сопровождении, среди прочих, членов гильдии бакалейщиков[504], была доставлена в Вестминстер, проехав рядом с Лондонским мостом, где она могла слышать восемь пар поющих ангелов и видеть образ святой Петронеллы, ранней римской мученицы, тактично выбранный за ее долгую связь с короной и королевством Франции[505]. Затем, на следующий день, 23 февраля, в третье воскресенье Великого поста, в изысканном одеянии и в присутствии многих дворян со всей страны (несомненно, тех, к кому в предыдущем месяце были отправлены королевские гонцы с приглашением посетить это торжественное событие), она была коронована королевой Англии архиепископом Чичеле в Вестминстерском аббатстве[506]. Генрих воспользовался своим правом, предоставленным протоколом службы, не присутствовать или, по крайней мере, не принимать участия в церемонии. Нет никаких записей о том, что он участвовал в "большом дне" своей королевы[507].
Если бы Генрих принял участие в последующем пиру в Вестминстер-Холле, его присутствие было бы зафиксировано. В имеющемся у нас отчете он не упоминается. Вместо этого Екатерине было отведено почетное место на пиру, на котором присутствовали шотландский король, ряд крупных лордов и чиновников, и, что вполне естественно в данных обстоятельствах, их жены, а также множество епископов, судей и представителей лондонских корпораций. Поскольку шел великий пост, угощения были почти полностью из рыбы, подаваемой в разных формах в перемене трех блюд. Меню было описано в хронике Brut и других хрониках того времени. Вопрос, было ли оно столь же необычным для людей того времени, как и для сегодняшних?[508]
После коронации Екатерины Генрих мог заняться делами, ради которых он приехал в Англию. Хотя он был в курсе того, что происходило в его отсутствие, и часто отвечал за определение политики или решение тех вопросов, которые совет не считал компетентным решать, его долгое отсутствие неизбежно привело к тому, что он был несколько отстранен от событий и повседневных забот правительства. Ему необходимо было лично убедиться в том, каково настроение в стране. Ему также нужно было, чтобы его увидел народ, как сказал канцлер в своем обращении к парламенту, собравшемуся в декабре предыдущего года, когда еще была надежда, что Генрих скоро прибудет в Англию
