Геннадий Зюганов - [19]

«У меня сложилось ощущение, — писал Геннадий Андреевич, — что Александр Николаевич не знает во всей необходимой полноте повседневной жизни страны. И в годы работы в ЦК КПСС он не часто жаловал производственные, трудовые коллективы своим вниманием. Предпочитал иметь дело лишь с теми, кто «отражал» интересы трудящихся…». В письме велся политико-идеологический спор о сущности перестройки. Зюганов клеймил ее «архитектора» за нигилистическое отношение ко всей предшествующей истории страны, разрыв связи времен, за абсолютизацию понятий «демократия» и «гласность», за внедренные в общественное сознание «с легкой руки» Яковлева «новые идеологические стереотипы» — «застой», «административно-командная система», «возвращение в мировую цивилизацию». Зюганов отвечал на выпады Александра Николаевича в адрес руководства Компартии РСФСР, ставил вопрос о политической ответственности (при жизни) руководства страны. В письме он также обращал внимание на угрожающий рост «теневой» экономики, предупреждал об опасности вновь нарождающегося при демократии «союза люмпенизированной интеллигенции и уголовников».

Антияковлевское письмо вызвало бурную ответную волну критики в адрес Геннадия Андреевича. Первый комментарий дал советник Президента СССР В. Игнатенко. Он заявил, что Горбачев за занятостью письмо не читал, но если бы прочел, то оценил бы его негативно, и далее конкретно указывалось, что именно сказал бы Горбачев. «Я знаю, — с иронией заметил по этому поводу Зюганов, — Игнатенко довольно способный человек, но не предполагал, что он обладает и даром предвидения». Спустя 10 лет Яковлев сказал, что не придал тому письму никакого значения, но тут же с горбачевской логикой заявил, что надо было поснимать тогда некоторых редакторов газет, явно имея в виду редактора газеты «Советская Россия» В. Чикина, опубликовавшего статью. В статьях демократов подчеркивалось, что Зюганов был «кадровой ошибкой» Горбачева и Яковлева, своевременно не устранивших из аппарата ЦК инакомыслящего коммуниста-патриота. Высоко оценивая личность Зюганова и его несгибаемость, надо, думается, отметить, что ошибка партократов не имела принципиального значения. Если бы не выдвинулся Зюганов, в руководстве КП РСФСР были и другие деятели, которые могли бы взять на себя руководство новым коммунистическим движением, и их фамилии известны. Свято место пусто не бывает. Как учат классики, личность становится великой, когда отвечает объективным общественным интересам. Но опять же, Яковлев не мог знать развития конкретных событий и угадать, кто именно из аппарата ЦК окажется способным сопротивляться его гнусной предательской политике развала КПСС изнутри. Так что вопрос о пресловутой «кадровой ошибке» является надуманным и непринципиальным, хотя, конечно, у Яковлева и Горбачева есть повод злиться на себя.

Вероятно, своим письмом Зюганов обратил внимание Ельцина на «крутого демократа» Яковлева. Несмотря на все последующие разгоны, перемены и чистки, он всегда был в чести у режима. Некоторое время возглавлял телевидение, входил в руководство каких-то демократических фондов, питаемых из-за рубежа, издал 3 или 4 книжки с претензией на осмысление истории через призму злобного антикоммунизма. В 1996 г. он издал массовым тиражом обращение к общественности, в котором призвал добить большевизм, «поставить вне закона большевистскую идеологию человеконенавистничества, всеобщей борьбы ради борьбы, равно как и организации, исповедующей насилие, возбудить преследование фашистско-большевистской идеологии и ее носителей». Заявляя, что он против охоты на ведьм, Яковлев призвал к диктатуре антикоммунистического закона во имя «дебольшевизации государства». Отметив свое 75-летие, Яковлев продолжает люто ненавидеть компартию, членом политбюро которой он являлся. Л. Шебаршин заметил, что «Александр Николаевич живуч, как и все идеологи. Идеологический фронт — единственный, где бойцы погибают от глубокой старости». Значит, компартию ждут новые труды этого профессионального идеолога, поставившего мировой рекорд по гибкости мировоззрения.

Однако удивительно то, что ожесточенной критике Зюганов подвергся не только со стороны партбонз и демократической прессы, но и со стороны коммунистических газет, что еще раз свидетельствовало о высокой степени кризиса в КПСС, наличии авторитарных тенденций со стороны горбачевских сил, неспособности идеологических работников самостоятельно мыслить и действовать. Газета «Правда» высказала негативное отношение к письму, призывая к спокойной уважительной критике без принципиальных определений, то есть фактически звала к беспринципности. Известный партийный деятель и публицист Ю. П. Белов пишет, что в связи с мужественным и честным письмом Зюганова выявилась вся глубина падения аппаратчиков ЦК КПСС, многие из которых встали на позиции партийного либерализма. «Увы, самое большое, на что способны многие из руководящих партийцев, — это держать фигу в кармане, заговорщически перемигиваясь» (Русская судьба. М., 1995. С. 22). Немногие оказались достойными продолжить линию Машерова, Андропова, Косыгина, которые сгорели на работе. Среди них Белов называет в 1991 году Николая Рыжкова, Станислава Гуренко, Альфреда Рубикса и Геннадия Зюганова.