Гений разведки - [4]

Шрифт
Интервал

Почему?

Несмотря на смертельную болезнь, Полковник старался поддерживать своё тело (и, главное, — душу!) в порядке: никогда не унывал, по утрам при возможности делал несложные физические упражнения и даже пытался иногда тягать гири, правда, в последнее время, — всё реже и реже; посему громоздкие железки успели основательно покрыться пылью под его козырной, отдельно стоящей, шконкой[9]. Но, если б он мог что-то сделать сам, ни за что не стал бы никого просить даже о таком, пустяковом, в общем-то, одолжении — по крайней мере, так было до сегодняшнего дня…

И вот всё изменилось.

Причём — не в лучшую сторону.

"Да уж… Конкретно сдал Дедуля; отощал, осунулся… Похоже, долго он не протянет!" — сделал неутешительный вывод совсем ещё зелёный, но не по годам наблюдательный и сообразительный — избранная "профессия" обязывает! — жулик.

— А то кого же? — устало обронил в ответ немощный "старец" и в очередной раз скорчился от боли, тем самым целиком и полностью подтверждая диагноз своего юного коллеги. — Найди и приведи!

— Зачем? — не совсем участливо и, наверное, абсолютно нетактично по отношению к старшему и более авторитетному товарищу, поинтересовался Алик.

Это в данной ситуации тоже выглядело непривычно и даже в какой-то мере неестественно, странно… Ибо ещё совсем недавно он был рад исполнить любую просьбу этого всеми уважаемого человека, никак не упорствуя и не задавая лишних вопросов.

— Хочу покалякать с ним по душам, покаяться… Авось в последний раз? — добавляя звука, твёрдо и чётко изложил суть своей позиции Дед.

— Кончай! — заводясь, тоже повысил голос Дровосек (так звали его товарищи по несчастью). — Тоже мне — страдалец выискался… Такого и ломом не добьёшь!

— Я раньше тоже так думал, сынок…

— И что, скажите, вдруг изменилось?

— Ничего. Просто время моё ушло. Больше не жилец я на этом свете… А жаль!

— Негоже преждевременно сожалеть о том, чего ещё не случилось… Сами учили…

— Что-то я не припомню в своём арсенале такого афоризма…

— Да как же? Было дело!

— Было… Не было… Какая разница?

— Большая!

— Прекрати пререкаться. Скажи прямо: кликнешь али нет?

— Попробую… Однако предупреждаю: шансов у нас с вами совсем немного, по факту — мизер!

— Разжуй!

— Что?

— Смысл своей последней фразы!

— А… Так ведь он, горемычный, с дальняка[10] вторые сутки не вылезает. После той баланды, что намедни на вечерний заход[11] давали…

— Начальству доложили?

— Конечно! А то предположат от незнания, что он сбежал из лагеря, сделал, в очередной раз ноги, и подымут кипишь; ещё собак по следу пустят…

— Эти могут.

Полковник ещё раз окинул взором щуплую фигуру дерзкого донского форточника, увенчанную узким жёлтым лицом, и, оценив блудливую плутовскую улыбку, не сходящую с тонких, плотно сжатых, уст, вдруг усомнился в правдивости его предыдущих слов:

— А ты, часом, ничего не придумал?

— Чистая правда — зуб даю, — поблескивая беспросветными жульническими глазками, отбился от наезда хитроватый от природы юноша.

— Странно… У меня лично после трапезы никаких неприятных ощущений не возникло.

— Это кому как повезёт, Деда, — продолжал ехидно ухмыляться, обнажая беззубый рот, "философ" Дровянников. — Я ведь тоже дно миски облизал, и ничего, выжил… А нашему корешу Вовану просто не посчастливилось… Сорвало нижнюю крышку конкретно! — продолжил развивать мысль Алик.

— Тогда, может быть, виной тому не похлёбка, а, например, гидрокурица?[12] — выдвинул свежую версию его многоопытный оппонент. — Она мне сразу не внушала доверия… Не трымалась купы[13], как говорят у нас на Полтавщине, разваливалась на мелкие кусочки, штыняла[14] так, что глаза слезились…

— С нашими хитро вымаханными ложкарями[15] всё возможно, — согласно кивнул Дровянников.

— Как бы там ни было, времени на анализ всех обстоятельств этого чрезвычайного происшествия у меня, похоже, не осталось. Поспеши! Как говорили у нас в войсках: ноги в руки — и вперёд за орденами. Быстрее ветра!

— Слушаюсь… Дело-то, по всей видимости, серьёзное! — громко вздыхая, потянулся юнец — до хруста в ещё слабых, окончательно несформировавшихся, костяшках. — Придётся снимать с горшка корешка и нести к вам, Дедуля, на руках. Иначе он не сможет. Но… Надо — значит, надо. Не волнуйтесь — сделаем!

Он нежно потрепал плечо тяжело больного, вкладывая в этот жест всё своё нерастраченное ранее сострадание и немедля выскочил во двор.

— Горбун, ты где? — громко заорал Алик, отступив несколько метров от барака.

(На землю быстро опускалась беспросветная майская ночь, а прожекторы освещали только небольшой участок местности у входной двери.)

— Да здесь я, здесь! — не очень бодро донеслось в ответ откуда-то справа.

— Идти сможешь?

— Не знаю… Пока больше, чем на пять шагов, отползти от нужника не получалось…

— Полковник вызывает.

— Что-то срочное?

— Дед совсем плох! Покаяться жаждет…

— Хорошо. Лечу…

Противно скрипнула дверь, и вдали нарисовалась пока ещё плохо различимая коренастая фигурка, с каждым мгновением увеличивающаяся в размерах.

— Ты останься здесь, — сухо распорядился Подгорбунский, пребывавший в блатной иерархии чуть выше своего закадычного кореша (столько ходок позади!). — Сторожи сортир. Держи для меня место. Всех, кто желает сходить "по-малому" — направляй за угол, а то не успею, не добегу!


Еще от автора Сергей Иванович Бортников
Брусиловская казна

1916 год. На территории Волыни полыхает пламя Первой мировой войны. А в сердце России в это время вызревает очередная смута… Предчувствуя её, один из казачьих офицеров похищает полковую казну, однако воспользоваться украденным не успевает. В 1939 году он возвращается в Украину уже с Красной Армией и вновь пытается найти спрятанные сокровища… О поисках богатства, нажитого неправедным путём в годы Великой Отечественной войны, рассказывается и в повести «Проклятые сокровища».


Операция «Юродивый»

Странный ребенок Ванечка Парфёнов. В основном молчит, но если уж выскажет что-нибудь, то такое!.. И самое удивительное – его предсказания сбываются. Стоит ли удивляться, что маленьким феноменом заинтересовалась «Аненербе» – организация, работу которой курировал сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер? Вот и пришлось лейтенанту НКВД Павлу Вялову вступить с немецкими «учеными» в схватку – долгую и смертельно опасную.


Право на убийство

Агент загадочной организации «Белые стрелы», от одного упоминания которой теряют спокойствие заправилы криминального мира, может многое себе позволить, но права на личную месть нет и у него. Однако нет правил без исключения, и тогда начинается беспощадная охота на мерзавцев…


Путь командарма

Страшное лето 1941-го… Отчаянно отбиваясь от натиска гитлеровских полчищ, отходит на восток героическая 5-я армия РККА. Первые ответные удары по агрессору, опять отступление и наконец – последнее сражение, в котором погиб почти весь командный состав армии и Юго-Западного фронта. Тяжело раненный генерал Потапов попадает в плен. Сам Гитлер предлагал ему возглавить РОА…О несгибаемой силе духа генерала РККА, после боев на Халкин-Голе получившего прозвище «Гений внезапного удара», рассказывается в новом романе Сергея Бортникова – писателя-историка, долгие годы живущего в Луцке, где накануне Великой Отечественной войны располагался штаб 5-й армии.В повести «В Украине снова туман…» рассказывается о нелегком испытании, выпавшем на долю участника войны в Чечне майора Дмитрия Нестеренко.Эта книга – прекрасный подарок не только для ветеранов Великой Отечественной, но и для всех, кого интересует героическая история нашего Отечества.


Добро пожаловать в Некрополь

Первые, самые тяжёлые, дни Великой Отечественной войны. Но часть гитлеровских войск, прорвавшихся на территорию Страны Советов, избегая открытых столкновений, держит путь в направлении знаменитых Шацких озёр, где руководство Третьего рейха собралось возвести секретный объект по производству тяжёлой воды. Помешать их планам старается капитан НКВД Ковальчук, оставшийся в тылу врага… Во второй части романа он противостоит уже натовской разведке, а в третьей к операции по поискам тайной лаборатории подключаются уже знакомые читателям по книге «Брусиловская казна» персонажи: писатель Сергей Бортнев и криминальный авторитет Владимир Кливанский.


Отомстить и умереть (сборник)

У майора Егоршина одна цель — найти и покарать тех, кто виноват в несчастье, случившемся с его дочерью. Ему все равно, кто находится с противоположной стороны баррикады… А подполковник Гольцов просто выполняет порученное ему задание — так, как он это умеет: честно и виртуозно. Но и его жизнь становится разменной картой в большой политической игре…В книгу включены новые произведения известного мастера остросюжетной литературы.


Рекомендуем почитать
Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Дом солдатской славы

В новом, возрожденном из руин Волгограде по улице Советской под номером 39 стоит обыкновенный четырехэтажный жилой дом, очень скромной довоенной архитектуры. Лишь символический образ воина-защитника и один из эпизодов обороны этого здания, изображенные рельефом на торцовой стене со стороны площади имени Ленина, выделяют его среди громадин, выросших после войны. Ниже, почти на всю ширину мемориальной стены, перечислены имена защитников этого дома. Им, моим боевым товарищам, я и посвящаю эту книгу.


Дорога в горы

Белорусский писатель Александр Лозневой известен читателям как автор ряда поэтических сборников, в том числе «Края мои широкие», «Мальчик на льдине», «В походе и дома». «Дорога в горы» — второе прозаическое произведение писателя — участника Великой Отечественной войны. В нем воссоздается один из героических эпизодов обороны перевала через Кавказский хребет. Горстка бойцов неожиданно обнаружила незащищенную тропу, ведущую к Черному морю. Лейтенант Головеня, бойцы Донцов, Пруидзе, дед Матвей, обаятельная кубанская девушка Наташа и их товарищи принимают смелое решение и не пропускают врага.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


22 июня над границей

Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.


Взять свой камень

В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.


Щит и меч

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.


Противостояние

Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.