Генеральная проверка - [119]

Они знали о капитуляции Стара-Загоры и Нова-Загоры. Известно им было и о боях у Шипки и Мыглижа, но они все еще не верили, что Северо-Восточная Болгария не восстала.

Обстановка прояснялась: города Враца, Лом, Видин… Кнежа, Бяла-Слатина, Оряхово — весь район к северу от Софии был под угрозой. Поэтому любой ценой нужно удержать Петрохан, чтобы снова взять Бойчиновцы — стратегический узел для наступления на Врацу, перерезать дорогу для отступления Шуменскому гарнизону… Удастся ли это сделать? Нужно, чтобы удалось! Сегодня или завтра эта задача должна быть выполнена. От этого зависела судьба восстания! Бойчиновцы превращались в решающий плацдарм революции. Никаких отступлений, никаких колебаний, никаких сомнений! Это они усвоили давно…

…Всякое восстание, чтобы победить, должно непрерывно быть в наступлении и ежедневно добиваться хотя бы маленьких успехов. Если восстание переходит к обороне, то оно обречено на поражение.

Это были ленинские положения. Их высказал Коларов, повторил Димитров. Напоминал о них сейчас и Гаврил Генов… Непрерывное наступление! И ежедневно добиваться хотя бы маленьких успехов!

Вышли из штаба с глубоким убеждением, что бой будет выигран. Сели на приготовленных специально для них оседланных коней и тронулись в сторону Бойчиновцев. Гаврил ехал на своем коне впереди. Решили, что он лично будет руководить боем за станцию Бойчиновцы.

Когда они выехали из Фердинанда, со стороны Петрохана появился самолет. Он взвился над рекой Огостой, пролетел низко над домами, притихшими под черепичными крышами, и сбросил листовки. Западный ветер отнес листовки далеко в поля, и ни одна из них не упала в городе.

«Трудный бой предстоит!» — думали люди, устремляясь туда, откуда уже доносился грохот орудий.

21

О бое за Бойчиновцы писали много, писали поэты, политики, мемуаристы. Все они с исторической добросовестностью возвращались к этим событиям, чтобы показать, насколько близка к победе была революция!

И это верно.

Сейчас об этих событиях сложены мифы и легенды, песни и сказания, они стали неотделимы от жизни народа. А в то время одна задача занимала мысли восставших: они должны остановить «черный эшелон» на Эрденском мосту, атаковать противника на плато у станции, разгромить Шуменский отряд, прибывший с другого конца Болгарии. Это они знали. Так им было приказано. Этот приказ они двинулись выполнять на заре 25 сентября, когда медленно гасли звезды и бледнела луна, застряв между каменистыми хребтами Чукары.

Гаврил Генов объезжал на коне позиции, а Димитров и Коларов разместились на командном пункте. Солнце медленно вставало из-за вершин гор и примолкшего леса. Трава была мокрой от росы. Где-то дымились пожарища. Пахло горелой соломой. Холодно было в этот предрассветный час. Набросив на плечи солдатские шинели, Димитров и Коларов в последний раз склонились над картой. Гаврил тщательно нанес на карту расположение частей противника и повстанческих отрядов. Главная идея его замысла состояла в том, чтобы окружить противника, снова овладеть станцией и плато, господствовавшим над всей местностью, а потом наступать на Врацу. Решающая роль отводилась ударным группам, состоящим из коммунистов. Они должны были начать атаку. Сердца бойцов были полны революционной ярости. Ждали только сигнала. Но над долиной, высоким плато и во всей округе стояла необычайная тишина. Только глаза цепко осматривали лощинки, разбросанные повсюду округлые камни, напоминающие овец, изрезанную, пересеченную местность и скалистые обрывы, которые бойцы должны преодолеть перебежками, прежде чем выбраться на высокое плато. Откуда-то с той стороны их выслеживали бинокли противника. Они тоже ощупывали деревья, ложбины, овраги, шалаши пастухов. Оттуда загремит орудие, затрещат пулеметы, вспыхнет огонь и брызнет шрапнель, полетят гранаты… Но пока все было тихо. За скалой спокойно вился дым, пахло костром.

Этот дым беспокоил Димитрова. Несколько раз он взглядывал на скалу и все не мог понять, зачем там разожгли огонь. Он даже начал сердиться, и тут услышал позади себя громкие шаги и легкий металлический звук. Обернувшись, чтобы понять, что происходит, он увидел стоявшего в двух шагах от скалы улыбающегося парня с алюминиевыми кружками в обеих руках. От кружек поднимался синеватый пар. Парню было горячо, и он дул то на одну, то на другую руку, но продолжал весело глядеть на начальников. На нем были солдатские бриджи и полицейская куртка.

— Я Митрушка, — сказал он. — Несу вам чай. Очень горячий! Берите кружки!

Димитров взял одну кружку. Другую Митрушка подал Коларову.

— Товарищ, не лучше ли погасить костер? — сказал Димитров. — Этим дымом вы выдадите позицию.

— Наша позиция не там.

— Все равно. Вы раскрываете все расположение.

— Да, но мы располагаемся не здесь, а в другом месте. Военная хитрость.

— В армии служил?

— Ефрейтором был, — улыбнулся Митрушка. — А сейчас пейте чай и не тревожьтесь. Вот вам по куску козьей бастурмы. Лук любите? Закусывайте скорее, пока не открыли стрельбу…

— А ты все-таки погаси костер, — сказал ему Коларов, — чтобы стрельба не началась. И спасибо тебе за чай!