Генерал Рубцов - [7]
Линия Маннергейма представляла внушительные сооружения. Оперативная зона заграждений начиналась от государственной границы на востоке и состояла из нескольких полос и целой системы опорных пунктов. Ряды колючей проволоки, лесные завалы, минные поля, эскарпы, надолбы — все это надежно преграждало пути на огромной территории. Войска Красной Армии понесли немалые жертвы при взятии этих укреплений. После преодоления полосы обеспечения, уходящей на глубину от двадцати до шестидесяти километров, натолкнулись на сплошную оборонительную полосу…
Прошло полторы недели, как полки 8-й стрелковой дивизии наконец сосредоточились в десяти-пятнадцати километрах от линии фронта в оставленных местным населением деревнях Вайпилала, Рантала, Полталла, заняв не только покинутые дома, но и леса, примыкавшие к этим населенным пунктам, соорудив в них сотни хвойных шалашей.
Первое знакомство комбрига Рубцова с группой бойцов вновь принятой дивизии состоялось в деревне Вайпилала, куда он приехал вместе с командиром 151-го стрелкового полка полковником Николаем Иосифовичем Фоминым и командиром первого батальона этого полка капитаном Дмитрием Евдокимовичем Высоцким.
По зигзагообразной широкой и длинной улице растянувшегося селения они пешком направились в расположение одной из рот батальона. Несмотря на позднее утро, было еще темно. Небо выглядело сумрачно-туманным. Обжигающий морозный воздух затруднял дыхание, по примятому затвердевшему снегу хрустко отдавались шаги. Высокие с двускатными пологими крышами и маленькими квадратными оконцами дома, далеко стоящие друг от друга; изгороди из коротких и длинных жердей, вперемешку поставленных наискось к земле, создавали особый, чужой колорит. Впереди группы шел в черном полушубке, в шлеме-буденовке комбриг Рубцов. Оглядев один из домов, из которого вертикально поднималась вверх струя дыма, он произнес:
— Зайдем-ка, Николай Иосифович.
Неподалеку два бойца с топорами проворно рубили толстые жерди на короткие поленья. Один из них, быстро собрав дрова в охапку, скользнул в дом.
— Предупредить решил, — проронил командир полка.
Поздоровавшись с часовым, вставшим по стойке «смирно», Рубцов поднялся по крутой лестнице, открыл обшитую кошмой дверь. В нос ударило характерным запахом переполненного людьми жилья: табачным дымом, потом, солдатскими портянками, варившейся едой.
— Встать! Смирно! Товарищ комбриг, второй взвод третьей роты первого батальона 151-го стрелкового полка на отдыхе. Прибыл вчера вечером. Отставших нет, все здоровы, — уверенным голосом доложил широкоплечий, небольшого роста младший командир с двумя треугольниками в малиновых петлицах. — Отдыхаем, да и к бою готовимся, товарищ комбриг, — добавил он, оглядывая бойцов.
— Здравствуйте, товарищи, — поздоровался командир дивизии, — садитесь.
В доме стояли несколько скамеек из толстых досок, прибитых к чурбакам, около десятка разных по цвету и форме стульев и старых табуреток. «Вот они, кто будет штурмовать линию Маннергейма», — подумал Федор Дмитриевич. Крепкие здоровые ребята лет по двадцати пяти — двадцати восьми, призванные в армию через несколько лет работы «на гражданке» после действительной.
До прихода командиров одни красили белой краской каски, винтовки, другие чистили оружие. Сейчас все прекратили работу, ожидая, о чем же будут говорить пришедшие. Только двое бойцов, что стояли у топившейся печи, усердно ложками помешивали в котелках дымящееся варево. Сняв буденовку и ремень, расстегнув полушубок, комбриг присел на пододвинутую одним из бойцов табуретку и спросил:
— Каково настроение, самочувствие после стокилометрового перехода, товарищи?
Опытный командир, сам прошедший пешком тысячи километров военных дорог, Рубцов испытывал потребность знать настроение, думы солдат. Знать, верят ли они в себя, в силу своего оружия.
Красноармейцы с интересом рассматривали командира дивизии, ромбы в петлицах, на широкой груди — орден Красного Знамени и медаль «XX лет РККА». Все они впервые видели командира дивизии.
— Поход как поход, товарищ комбриг, — послышались ответы бойцов посмелее, — только дюже холодно, носы кой-кто поморозил, а так ничего…
— А говорят, дальше укрепления еще страшнее, пушками не разбить, танки не пройдут, как брать-то будем? — спросил вставший длинный, худой чернявый боец с недокрашенной винтовкой, которую он аккуратно держал за конец ствола, чтоб не испачкать руки белилами.
Федор Дмитриевич предугадывал, что именно прочность вражеских долговременных укреплений будет волновать людей, ведь о них они наверняка наслышаны. По своему опыту он знал, что «солдатский телеграф» действует, откликаясь на самое злободневное, что более всего волнует людей.
— Да, укрепления финская военщина создала серьезные, в несколько линий. Но вы видели же работу нашей артиллерии? Думаю, что и в полосе нашей дивизии она тоже потрудится хорошо. Нет таких крепостей, которых бы большевики не взяли. — Федор Дмитриевич на мгновение примолк, оглядывая присутствующих. — Вы, конечно, слышали о перекопских укреплениях. А мне пришлось их не просто видеть… Тоже страшили нас эти укрепления. По тому времени первоклассными они были, что линия Маннергейма сейчас. Хотите, расскажу?
Очередная книга серии «Замечательные люди Прикамья» посвящена Герою Советского Союза генерал-лейтенанту В. М. Алексееву. Он родился 1 января 1900 года в селе Молебка Красноуфимского уезда Пермской губернии и прошел путь, характерный для многих ровесников века. Трудное детство, работа по найму в Перми и Екатеринбурге, затем мобилизация в армию Колчака. Поняв, что оказался не на той стороне, перешел к красным и служил в армии Тухачевского. В 1920 году стал членом ВКП(б). Грамотного серьезного красноармейца направили на командные курсы, и с тех пор Алексеев, где бы ни находился, всего себя отдавал служению Родине, партии.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Среди врачей-энтузиастов XVIII века почетное место принадлежит нашему земляку Ивану Васильевичу Протасову, жизни и деятельности которого посвящается этот очерк.
Книга рассказывает о жизни татарского революционера Мулланура Вахитова.
Очерк жизни и научной деятельности профессора, члена-корреспондента Академии педагогических наук Союза ССР, географа В. А. Кондакова.
Этот очерк посвящен гвардии капитану Льву Шатрову. Воспитанник пермского комсомола, он был любимым вожаком студенческой и заводской молодежи. В 1943 году в составе Пермской танковой бригады Лев Шатров уходит добровольцем на фронт. В своей части он по-прежнему бессменный комсомольский руководитель. Много героических подвигов совершили воспитанные Львом Шатровым молодые танкисты, освобождая города и села от фашистских захватчиков. Сам Лев Васильевич Шатров не дожил до дня победы. В январе 1945 года он погиб в бою. Очерк написан на основании воспоминаний и документов. Автор приносит глубокую благодарность Л.