Генерал Раевский - [87]

— Играть всем отход! Немедленно! Отступать на Спас-Куплю!

Вскочив на коня, Мюрат бросился к ближайшему бивуаку[28] кавалеристов. За ним помчались офицеры штаба, адъютанты. Увидев метавшихся в панике гусар, маршал скомандовал:

— Всем ко мне! Живо! Сюда!

К нему подскакали такие же, как и он, полураздетые и перепуганные люди.

— Стройся!

Все бросились выполнять команду маршала. Заметив офицера, он приказал:

— Ваш эскадрон, капитан? Командуйте! Вперёд, на русских!

Капитан повёл гусар к месту нападения.

А Мюрат меж тем уже летел к другому бивуаку, собирая вокруг себя подавленных паникой кавалеристов. Когда их набралось с сотню, он сам повёл их туда, где слышалась пальба.

Стоявший рядом с Чеботарёвым поляк вдруг придержал коня и всмотрелся вдаль. Сейчас он напоминал гончую в стойке, заприметившую неподалёку добычу. Вытянув руку в сторону французских всадников, поляк воскликнул:

— Мюрат!.. Мюрат!..

Но бывалому воину было достаточно и услышанного. Пришпорив коня, он полетел на французских кавалеристов.

Орлов-Денисов тоже узнал в полуодетом всаднике Мюрата. Он не однажды видел его в Тильзите, когда пять лет назад императоры заключали мир. Черноволосый, порывистый в движениях, с решительным лицом — в нём сразу угадывался отважный боец.

Мюрат видел, как к нему, устрашающе выставив пики, мчались казаки. Но это его не испугало. С обнажённым клинком он бросился на рыжебородого казака. Тот увернулся, выставил пику и ткнул ею Мюрата.

Маршал почувствовал тупой удар в бедро и с трудом удержался на коне. Он получил бы ещё удар, если б не подоспел на помощь какой-то майор с полусотней всадников. Заслонив собой маршала, майор сразу бросился на бородача.

— Вот тебе! — рубанул он, высекая на металле пики сноп искр.

— Вы ранены, мой маршал! — услышал Мюрат голос адъютанта. — Вам нужно уйти…

Придерживая Мюрата, адъютант повернул коней назад.

Лишь ускакав от места схватки на безопасное удаление, маршал почувствовал слабость и боль в бедре, перед глазами стлался туман.

Это было первое ранение безудержно отважного военачальника. Никогда за двадцать два года службы он не получил даже царапины. А уж в каких только переделках он не побывал! В Итальянском походе отличился в жестокой битве при Маренго, в сражении при Вертингене он со своей кавалерией пленил шестнадцатитысячную австрийскую армию во главе с её командующим, показал себя под Аустерлицем, Иеной, Эрфуртом, Прейсиш-Эйлау, Фридляндом.

Сын трактирщика, он в двадцать пять лет стал генералом, в тридцать три — маршалом Франции, королём Неаполитанским. «Баловнем победы» называли его. Он был правой рукой Наполеона, и тот говорил, что Мюрат превосходит храбростью всех на свете, в поле настоящий рыцарь и что нет на свете генерала, более способного к командованию кавалерией.

И вот здесь, у малоизвестного местечка Тарутино, безудержный и непобедимый маршал терпит поражение! Первое в своей победной жизни…

Судьбе было так угодно, что это поражение стало переломным в его биографии, всё потом пойдёт кувырком, от этого местечка Тарутино до итальянского берега Калабрии, куда он попадёт через три года ненастным сентябрьским утром 1815 года.

Тогда, спасаясь от преследователей, Мюрат с небольшим отрядом в двести пятьдесят человек отплыл на нескольких кораблях от берегов Франции в надежде утвердить себя королём Неаполитанским. Но, на его несчастье, в море разразилась буря, корабли разметало, и он высадился с немногими сподвижниками, потерявшими веру в своего императора.

В первой же деревне его схватили.

— Я Мюрат, король Неаполитанский, — возмутился он действиями местных властей.

— Вы — Мюрат? Тот самый, что был помощником Наполеона? Маршал?

— Совершенно верно.

— В таком случае нам крупно повезло. Вы-то нам и нужны.

Его тут же предали австрийскому военно-полевому суду. Процесс продолжался четверть часа: трибунал вынес смертный приговор. Мюрата вывели за околицу деревни.

— Виват…

Он не успел закончить: прогремел залп, и маршала не стало…

Но это будет потом, а сейчас его корпус и он вместе с ним бежали к небольшому местечку Спас-Купля на Московской дороге, спасаясь от казаков.

Французы понесли значительные потери: более двух с половиной тысяч убитыми и ранеными, тысяча пленных и среди них генерал Дери. Были захвачены тридцать восемь исправных орудий, сорок зарядных ящиков, в руки русских попал весь обоз, в том числе и личный обоз Мюрата. Это была первая победа русских войск над французской армией, положившая начало изгнанию оккупантов из пределов России.

Докладывая о сражении императору, Кутузов писал:

«Победа сия решалась действием правого фланга, то есть десятью казачьими полками под командою генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова, четырёх полков кавалерии под командою генерал-адъютанта барона Меллера-Закомельского, бывших казакам в подкрепление, 2, 3 и 4-м пехотными корпусами».

В полдень 6 октября Наполеон проводил смотр находившихся в Москве войск. Он стоял на возвышении, а перед ним, отбивая шаг, проходили полки за полками.

— Да здравствует император! — кричали им, и из плотных шеренг неслось:

— Вива-ат! Вива-ат!

Внушительно стучали о булыжную мостовую башмаки, солдаты вытягивали затянутые в мундиры груди, старались показать бравую молодцеватость. Но Наполеон опытным глазом примечал, что шагавшие были далеко не теми солдатами, которые переходили Неман четыре месяца назад: и выправка не та, и строгость равнения отсутствовала, и сила духа утрачена.