Генерал Раевский - [72]

«А что?» — вопрошал взглядом Бертье. Он был склонен принять предложение Даву.

— Нет, — после недолгого раздумья произнёс Наполеон. — Не станем рисковать ночным нападением. Мы добьёмся победы и в дневном сражении. А через шесть дней будем в Петербурге.

В то самое утро, когда Наполеон разглядывал с высокой колокольни русские позиции при Бородине, князь Кутузов в бревенчатой избе вглядывался в лежавшую пред ним карту с диспозицией войск на предстоящее сражение.

Его внимание привлёк левый фланг, где находились подчинённые Багратиону войска. Кончик карандаша, скользивший по карте, остановился у флешей, которые по замыслу должны были огнём орудий и засевшей в них пехоты рассечь боевой порядок французов и затормозить их продвижение.

— Здесь, когда неприятель употребит свои последние резервы на левом фланге Багратиона, я пущу ему во фланг и тыл скрытые войска, — сказал Кутузов стоявшему пред ним офицеру штаба, устремив на того единственное око. — Вам понятен замысел?

— Так точно, понятен, ваше высокопревосходительство, — отвечал капитан инженерной службы.

— А если понятно, то немедленно отправляйтесь в третий пехотный корпус к генералу Тучкову и передайте ему мой приказ, чтобы он со своими войсками и московским ополчением скрытно расположились вот здесь. — Карандаш оставил на карте чёткий след — овал, где должны быть войска. — К вечеру они должны быть перемещены в новый район.

Не тратя времени, капитан поспешил к генералу Тучкову и передал ему приказ главнокомандующего Кутузова.

— Выходит, корпус с ополчением будут находиться в засаде? — спросил Тучков.

— Именно так.

— Замысел понятен. К вечеру займём указанный рубеж.

Но вечером, когда войска заняли указанный Кутузовым новый район, офицер-инженер был свидетелем приезда к генералу Тучкову начальника штаба генерала Беннигсена.

Беннигсен имел право отдавать распоряжения подчинённым войскам от имени главнокомандующего. К нему подошёл командир ополченской бригады полковник Вуич. Он с жаром стал объяснять Беннигсену, что его бригада поставлена на жертву: пространство столь велико, что, пока они преодолеют его и дойдут до занимаемых войсками Багратиона флешей, неприятель уничтожит всю бригаду ополченцев.

Выслушав полковника, Беннигсен подозвал Тучкова:

— Свой корпус и ополченцев переместите в прежний район, ближе к левому флангу войск Багратиона.

Генерал Тучков попытался объяснить ситуацию, но Беннигсен остался непреклонным:

— Поступайте, как я приказываю.

Командиру корпуса пришлось подчиниться.

А Беннигсен не стал докладывать главнокомандующему об отмене его приказа.

Так и канул в вечность этот случай.

В тот же день у Кутузова был и казачий генерал Платов.

— С чем, атаман, пожаловал? Не приглашал ведь тебя, и пока ты мне не надобен.

Казаков Платова он распорядился до времени держать в скрытности, в Масловском лесу, с намерением использовать их в деле в наиболее подходящий для успеха момент.

— Позвольте, ваша светлость, доложить о случае, пустячном, но, полагаю, немаловажном для сражения.

— Ну, докладывай, послушаю. Только на долгие разговоры, извини, времени нет.

Кутузов говорил с атаманом на «ты» по причине давнего, более сорокалетнего знакомства.

— Не извольте беспокоиться, не задержу. Случай не со мной, а с казаком произошёл.

И Матвей Иванович рассказал обо всём слышанном от казака.

— Так ты говоришь, что казак был в неприятельском расположении? За его левым крылом? И беспрепятственно туда проник? — выслушав Платова, переспросил Кутузов и склонил над картой седую голову.

Тяжело дыша, он вглядывался единственным глазом в то место на карте, где находилось за речкой селение Малое. Оно лежало на невидимой границе огромного поля предстоящего сражения. Далее на север за лесом протекала Москва-река.

— Совершенно точно, ваша светлость, — ответил Матвей Иванович. — У селения Малое тот казак перебрался через Колочу, а потом скакал на заход, сиречь на запад.

Наступила пауза. Главнокомандующий уставился в карту и напряжённо думал. На виске, у красновато-сизого шрама, оставленного турецкой пулей, нервно пульсировала жилка. На втором виске, где та пуля вышла, тоже виднелся шрам. И ещё на большой голове был один.

«Вот уж кого Бог миловал. Две раны, обе в голову, обе смертельные», — отметил про себя Платов.

— Так-так, — неопределённо сказал главнокомандующий и постучал в раздумье пальцем по столу. — Скажу тебе, Матвей Иванович, что случай сей утверждает задуманное мной. А ранее я замыслил ударить в разгар сражения конницей по левому неприятельскому крылу. Как раз там, где твой неразумный казак гонялся за зайцем. Вот какие бывают совпадения. А посему быть тебе, Матвей Иванович, в полной готовности к рейду в неприятельский тыл. Чтобы пошебуршить там возможно более да заставить неприятеля приковать к себе часть сил и тем самым облегчить участь нашего войска, которое будет действовать с фронта.

— И когда же последует на сей рейд команда?

— В разгар сражения. Как сложатся к тому выгодные обстоятельства. А для пущего удара присовокупим к делу и корпус Уварова. Твои казачки до утра пусть находятся в лесу, а потом переместим их на новое место. Оттуда и начнётся рейд. А казачьими полками надобно ударить вот куда.