Генерал Раевский - [58]

— Это всё равно: что Наполеон, что Бонапарт. Он — враг России, если не сейчас, то будет, — упорствовал граф Воронцов и заявил, что неожиданно заболел, а нездоровому нести гарнизонную службу не положено.

Вместо первого батальона Преображенского полка было назначено другое подразделение.

Позже, по заключении мира в Тильзите, состоялась встреча императоров с представителями российских иррегулярных войск[22]. Не скрывая удивления, Наполеон смотрел на воинов странной наружности.

— Вы кто? — спросил он одного.

— Башкир, — ответил тот, прищурив рысьи глаза.

— А вы?

— Калмык, — ответил стоявший рядом скуластый воин.

— А вы?

— Татарин.

— А это их оружие? — указал Наполеон на лук и колчан со стрелами. — Оно, кажется, пошло от гуннов?

— В войне, ваше величество, и дубина хороша, когда защищаешь родную землю, — ответили ему.

Тут выступил Платов и с ним группа казаков. Атаман обратился к императору Александру:

— По вашему повелению представляю казаков из рода Иловайских.

— Ах, да! — вспомнил Александр об отданном накануне приказе. — Сколько же их? Семь братьев? И все из одной семьи?

— Так точно! Сыновья генерала от кавалерии Дмитрия Иловайского.

Наполеон и прусский король с удивлением смотрели на происходящее. Переводчики им объясняли.

Александр подошёл к стоявшему в шеренге справа генерал-майору:

— Вы кто?

— Иловайский второй, Павел Дмитриевич!

— Какого года рождения?

— Одна тысяча семьсот шестьдесят четвёртого.

— Стало быть, вам уже сорок три года. А вы? — спросил император стоящего рядом, тоже генерала.

— Иловайский третий Иван Дмитриевич. — И, не ожидая очередного вопроса, доложил: — Сорок лет недавно исполнилось.

— Полковник Иловайский восьмой Степан Дмитриевич, — ответил третий и назвал возраст.

— Подполковник Иловайский девятый Григорий Дмитриевич, двадцать семь лет, — отрапортовал четвёртый.

— А вы? — указал Александр на левофлангового юнца.

— Есаул Иловайский четырнадцатый! Пётр!

— Сколько же тебе лет?

— Шешнадцать!

Довольный произведённым впечатлением, Александр произнёс:

— Вот какие у меня служат воины — семь сыновей у отца, и все воюют. С такими только и вершить ратные дела.

Наклонившись к прусскому королю, он сказал негромко:

— Потерпите. Мы своё воротим.

Тогда же Наполеон имел беседу с атаманом Войска Донского Платовым.

— Велико ли ваше войско? — спросил он его.

— Оно, ваше величество, что Дон: не вычерпать его ни ковшом, ни ведёрцем, — ответил атаман.

В конце встречи Наполеон достал из кармана золотую табакерку со своим портретом на крышке и протянул её Платову:

— Просил бы вас в знак искреннего признания принять эту скромную вещицу.

В ответ Платов протянул Наполеону лук и колчан со стрелами:

— А вас я прошу принять это оружие. Его стрелы летят не столь далеко, как пули, но благодаря твёрдой руке, острому глазу и преданному родине сердцу метко поражают врага.

Против шведов

Не успела завершиться война с Наполеоном в Прибалтике, как в Петербурге заговорили о войне со Швецией. Стремясь обезопасить Петербург и установить контроль над Финским заливом, правительство России намеревалось овладеть территорией Финляндии, входившей в состав Швеции.

С этой целью у границы Финляндии был сосредоточен двадцатичетырёхтысячный корпус генерала Ф. Ф. Буксгевдена в составе 5-й дивизии Н. А. Тучкова, 21-й дивизии П. И. Багратиона и 17-й дивизии Н. М. Каменского. Шведские войска в Финляндии насчитывали девятнадцать тысяч человек, и, кроме того, значительные силы представляли резервные части, находившиеся в глубине территории.

В ночь на 8 февраля 1808 года русские войска перешли границу и развернули наступательные действия. Они велись по трём направлениям. На правом фланге 5-я дивизия Тучкова, идя на Куопио, должна была отрезать путь отхода на север финляндской группировке. В центре 21-й дивизии Багратиона следовало выйти на побережье Ботнического залива и перерезать неприятельские войска на две части. На левом фланге вдоль побережья Финского залива на Гельсингфорс наступала 17-я дивизия Каменского.

Движение войск на указанных направлениях происходило успешно. В 5-й дивизии особенно удачно действовал отряд генерала Николая Николаевича Раевского. Проявив смелый манёвр, отряду удалось овладеть Христианштадтом и Вазой.

В связи с новым неожиданным назначением генерала Тучкова его место освобождалось, и в командование вступил генерал Раевский. Ему подчинялись полки: Севский, Калужский, Белозерский, Петровский, Великолукский, Пермский и Могилёвский; части егерских полков: 12, 23, 24 и 26-го, а также два эскадрона лейб-казаков.

Зима стояла суровая: морозная и снежная. Полкам приходилось пробиваться по глубокому снегу, доходившему местами до роста человека.

У одного из хуторов шедший впереди дозор натолкнулся на неприятельский заслон.

Егеря попытались было ворваться во вражеское расположение, но едва они бросились вперёд, как перед ними с грохотом стали валиться на дорогу огромные сосны, преграждая путь.

— Братцы!.. Братцы!.. Выручай!..

К попавшим в беду бросились на помощь, но по ним открыли стрельбу засевшие на деревьях вражеские стрелки.

Занятый неприятелем рубеж как бы седлал дорогу: его левый фланг скрывался в дремучем, с навороченными валунами и буреломом лесу, через который нельзя было пробиться, правый же обрывался у глубокого ущелья, уходившего к озеру. Саму дорогу преграждал завал из могучих деревьев. За ними засели облачённые в белые балахоны невидимые и меткие стрелки.