Генерал Раевский - [14]

— Да перестань же! Двум смертям не бывать, одной не миновать.

Опять ударило орудие. Лошадь с генералом упала как подкошенная.

— Ведь говорил же! — бросился к лежавшему майор. — Возьмите моего коня и скачите!

— Помоги подняться… Вот чёрт! Кажись, опять маленько задело.

Денисов поднялся и, не оглядываясь, прихрамывая, пошёл назад. Истекая кровью, тяжко ржала лошадь, судорожно билась.

Первый удар приняли пехотные и егерские полки. Неприятель численно превосходил их, однако они стойко удерживали позиции.

Ферзен наблюдал за сражением с небольшой высоты, пытаясь не выдать волнения. Но это плохо удавалось ему. Нервно покусывая губы, он то и дело разглядывал происходящее в зрительную трубу, покашливал, поругивал кого-то в сердцах.

Гремели орудия, часто через голову с угрожающим урчанием пролетали ядра. Несколько их упало вблизи кургана, кого-то ранив из свиты. На правом фланге полыхали избы деревеньки, подожжённые неприятельскими огневыми фугасами.

Когда первые атаки иссякли, не принеся врагу успеха, Ферзен приказал конникам, находившимся против левого фланга поляков, где пылала деревушка, атаковать врага. Костюшко вынужден был бросить туда на усиление часть находившихся в резерве своих сил.

Стремительность, с какой действовали повстанцы, заставила конников, а затем пехотинцев и егерей попятиться. Казалось, они дерутся на последнем дыхании, ещё немного — и они побегут. На это рассчитывал Костюшко, и это же предвидел Ферзен. Польский генерал подал уже резерву команду «изготовиться», чтобы развить успех у деревушки, но русские всадники уже мчались на противоположном фланге, где Костюшко не предвидел угрозы.

Обтекая боевой порядок поляков, конные полки заходили в неприятельский тыл.

Николай Раевский нёсся в гуще лавы. «Ги-ги!.. Ги-ги!» — слышал он устрашающие крики людей и гулкий топот конских копыт.

А из леса, во всю ширину опушки, навстречу вынеслись всадники в голубых мундирах. Но это не испугало скакавших, не замедлило бег коней. Драгуны с ходу врубились в боевой порядок польских улан. Зазвенела сталь клинков, дико заржали лошади, захлопали пистолетные выстрелы.

— Руби!.. Коли!.. Бей!.. Эх!.. — слышались вокруг ядрёные словечки.

Перед Николаем вырос польский всадник на светлом коне. На миг мелькнули рыжие усы, рысьи глаза, молнией сверкнул палаш. Раевский успел отразить удар, но с другой стороны взвился свечой вороной жеребец. Второй улан изготовился ударить по Николаю, и он с трудом в самый последний момент смог защититься. А уж первый опять бросился на него.

Звенит сталь, снопами вылетают искры. Только бы уцелел клинок!.. Только бы не подвёл!..

Отразив удар первого улана, Раевский замахнулся на другого, но его опередило длинное копье казачьей пики. Оно коснулось груди поляка и вошло в него, пронзив насквозь.

— Спасибо! — лишь успел выдохнуть Николай, а может, и не сказал, только подумал, и бросился на усача.

Враг дрогнул и начал отходить. Первыми в преследование помчались казаки. В авангарде — полк Андриана Денисова.

Андриан ещё ранее приметил всадника на отличной бурой лошади и в окружении охраны. «Неужели Костюшко?» — мелькнула догадка. И майор повёл полк вслед за польскими всадниками.

Преследование продолжалось вёрст семь, а возможно, и десять. Домчались до селения, а дальше дорога разветвлялась. По какой поляки поскакали? Куда ехать? Но Андриан Денисов размышлял недолго.

— Скачите по правой дороге, а я — по этой! — приказал он дозорным.

Он проскакал ещё версты три, не обнаружив никого. Упустили! Андриан в сердцах даже выругался. Солнце уже садилось. Накатывалась тьма. Примчался казак из головного дозора.

— Ваше превосходительство, мы догнали беглецов. Побили многих и Костюшку, кажись, взяли!

Костюшко и находившихся с ним майора и рядового догнали у болота. Не раздумывая, Костюшко направил лошадь в болото, а двое стали его прикрывать. Но казаки, разделавшись с ними, пикой ссадили генерала с лошади и стали обыскивать его.

Прискакал ещё один казак. Увидев меж своих польского начальника, он, не раздумывая, хватил его саблей. Тот упал.

— Чего его жалеть! — И казак хотел ковырнуть пикой.

Но неподвижно лежавший неподалёку офицер, которого посчитали убитым, вдруг приподнялся и крикнул:

— Не убивайте! Ради бога, сохраните жизнь! Это же мой начальник!

Этим он отвёл от Костюшко смерть.

Андриан Денисов соскочил с коня.

Костюшко лежал на земле, бледность и кровь на лице подтвердили, что он ранен. На голых, без сапог ногах тоже была кровь. Атласный мундир и панталоны изодрались. Несомненно, это был главнокомандующий, но для верности Денисов спросил его:

— Вы кто?

— Костюшко, — ответил тот. — Ранен. Прошу оказать помощь.

В этот же день о пленении польского вождя стало известно армии. Ведь это предвещало конец войне.

После пленения Костюшко командовать повстанцами начал пан Вавржецкий. Николай Раевский находился у Андриана Денисова, когда примчался казак-гонец с известием:

— Там в имении находится пан Вавржецкий.

— Отколь ведомо? — насторожился дед Андриана, граф Фёдор Петрович Денисов. — Не брешешь ли?

— Не сойти мне с места! Своими глазами видел!

Казак перекрестился.