Генерал Конфедерации из Биг Сура - [19]

Элайн спрыгнула с кровати.

— Я пойду с тобой. Мы приведем его в чувство.

Она натянула свитер, потом влезла в брюки. Я превратился в благодарную аудиторию Олимпийских Игр, наблюдающую, как все исчезает и появляется вновь, укрытое одеждой. Ноги она сунула в кеды.

— Кто ты? — спросил я — Горацио Элджер для любого Казановы (23).

— Мои родители живут в Кармеле, — сказала она.

Потом подошла ко мне, обвила руками и поцеловала в губы. Как это было хорошо.

Мы нашли Ли Меллона на точно том же месте, где оставили; картон тоже был в сохранности. Ли Меллон походил на коробку с запакованным в ней чем-то — явно не мылом. Огромная коробка, полная Ли Меллона, внезапно и безо всякой рекламы прибыла в Америку.

— Вставай, Ли Меллон, — сказал я и запел:

Хэй, хоп, солнце встало. Хэй, хоп, солнце встало

Хэй, хоп, солнце встало рано поутру!

Что мы будем делать с пьяным генералом?

Что мы будем делать с пьяным генералом?

Что мы будем делать с пьяным генералом

рано поутру?

Мы его отправим. Мы его отправим.

Мы его отправим прямо в Геттисберг!

В Геттисберг! В Геттисберг

рано поутру!

Элайн сунула мне сзади руку в штаны, оттянула пальцами резинку трусов, и стала двигаться вниз к щели задницы, пальцы при этом беспокойно шевелилились, словно птичьи лапки на тонкой ветке.

Ли Меллон медленно поднялся. Коробка упала на пол. Он был распакован. Он предстал перед миром. Конечный продукт американского духа, его гордость и производственная тайна.

— Что случилось? — спросил он.

— Spiritus frumenti (24), — сказала Элайн.

Отличный день

На следующее утро мы ехали в Биг Сур на машине Элайн. На заднем сиденье громоздились мешки с продуктами из монтереевского супермаркета. В багажнике лежали два аллигатора. Идея принадлежала Элайн.

Когда Ли Меллон пьяным заплетающимся языком пожаловался на то, как нас замучили лягушки, Элайн быстро и четко сказала:

— Я принесу аллигатора, — и принесла.

Она отправилась в зоологический магазин и вернулась с двумя аллигаторами. Мы спросили, зачем ей сразу два аллигатора, и она ответила, что в магазине сегодня распродажа. Покупаешь первого аллигатора за обычную цену, и платишь пенни за второго. Целый аллигатор за один цент. Это имело смысл.

Ли Меллон вел машину, из его воспаленных глаз струилось счастье, а мы с Элайн сидели вдвоем на переднем сиденье. Я обнимал ее за плечи. Мы проезжали мимо почтового ящика Генри Миллера. Он сидел в своем старом кадиллаке и ждал, когда привезут почту.

— Это Генри Миллер, — сказал я.

— Ой, — сказала Элайн.

С каждой минутой моя любовь к ней расцветала все сильнее. Я ничего не имел против Генри Миллера, но, словно цветочная буря, о которой всегда вспоминают во время революций, я все больше и больше любил Элайн.

Ли Меллону она тоже понравилась. Она накупила продуктов на пятьдесят долларов, не считая аллигаторов. Свернув в трубочку язык, Ли Меллон с отсутствующим видом пересчитывал во рту зубы. Получилось шесть штук; он разделил число мешков с продуктами на эти шесть зубов, и результат его, кажется, удовлетворил, судя по тому, что на губах у него появилась улыбка, похожая на руины Парфенона.

— Отличный день! — сказал Ли Меллон. Впервые я слышал, чтобы он говорил «отличный день». Он мог сказать все, что угодно, но только не «отличный день». Наверное, он сделал это специально, чтобы сбить меня с толку.

— Я ни разу не была в Биг Суре, — сказала Элайн, глядя через окно на проносившиеся мимо пейзажи. — Родители переехали в Кармель, когда я жила на востоке в кампусе.

— Студентка? — воскликнул Ли Меллон, резко поворачиваясь назад, словно она вдруг объявила, что вся сложенная на заднем сиденье еда — на самом деле не еда, а муляжи из воска.

— А вот и нет! — победно провозгласила Элайн. — Я провалила экзамены, и они сказали, что это не я такая дура, а во всем виноват колледж. И что ноги моей там больше не будет.

— Это хорошо, — сказал Ли Меллон, восстанавливая контроль над машиной.

В небе парила большая птица. Она подлетела к океану и осталась над ним.

— Как красиво, — сказала Элайн.

— Отличный день! — к моему ужасу вновь повторил Ли Меллон.

Мотоцикл

Мы добрались до места только к вечеру. За полмили до Биг Сура мы проехали по деревянному мостику, под которым плескался ручей. Я держал Элайн за руку. В небесной дымке похожее на бутылку пива солнце совершало древнеегипетскую торговлю, меняя край неба на край Тихого океана. Ли Меллон держался за руль. Все были довольны.

Ли Меллон свернул с трассы, подъехал к старому грузовику и остановился.

— Что это? — спросила Элайн.

— Грузовик, — сказал я.

— Откуда он взялся? — спросила она.

— Я собрал его собственными руками, — сказал Ли Меллон.

— Тогда понятно, — сказала Элайн. За поразительно короткое время она научилась разбираться, что происходит под оболочкой Ли Меллона. Это меня радовало.

— Вот мы и дома, — сказал Ли Меллон. — Земля. Дедушка застолбил здесь когда-то участок. Войны с индейцами, засухи, наводнения, скотогоны, койоты, Западное побережье, Фрэнк Норрис (25) и крепкая выпивка. Но знаешь, что было ужаснее всего — с чем приходилось бороться Меллонам, и что их в конце концов доконало?

— Нет, — сказала Элайн.