Гендерное общество - [5]
господства над женщинами. Разве так сложно вообразить — и некоторые писатели так уже делали
— культуру, в которой биологическую способность женщины вынашивать и рожать детей
воспринимали бы как выражение такой невыразимой власти в ее способности давать жизнь, что
мужчине — импотенту и завистнику — остается лишь увянуть?
На самом деле именно поэтому ученые в социальных науках и науках о поведении человека
используют сейчас термин гендер иначе, чем прежде использовалось слово -Лол». Пол относится к
биологическому строению человека, мужскому или женскому, — хромосомной, химической,
анатомической организации. Гендер относится к значениям, которые данная культура придает
половым различиям между мужчиной ч женщиной. Пол означает биологическую половую
принадлежность. Гендер же означает мужественность и женственность или что такое — быть
мужчиной или женщиной. Биологические половые вариации очень незначительны, но тендерные
вариации могут быть огромны. Что же значит обладать определенной анатомической
конфигурацией — мужской или женской? Ведь это, несомненно, означает различные вещи в
зависимости от того, где вы живете, кто вы и в какое время живете.
Антропологам пришлось заняться некоторыми из этих различий в культурных значениях
мужественности и женственности. Они задокументировали, что тендер как межкультурная
категория означает разные вещи у разных народов и изменчив. (Об этом дальше в главе 3.) В
некоторых культурах, как, например, в американской, мужчину побуждают быть стоически
выносливым ради доказательства своей мужественности. В других культурах мужчина
старается продемонстрировать свое сексуальное превосходство. Есть культуры, в которых
определения мужественности не столь жесткие и основаны на гражданском участии,
эмоциальной восприимчивости и коллективном обеспечении потребностей общности. В
одних культурах именно женщине нужно быть решительной и конкурентоспособной, а в
других от нее требуются «природная» пассивность, беспомощность и зависимость от
мужчины. Понятия «мужчина» или «женщина» во Франции XVII в. или среди аборигенов в
Австралии начала XXI столетия настолько различны, что в таких случаях сравнение не просто
трудно, а скорее невозможно. Различия между двумя культурами оказываются намного более
выраженными, чем тендерные различия. Значения тендера меняются от культуры к культуре,
а также и внутри культуры в определенные отрезки исторического времени, поэтому для
нашего понимания тендера мы должны использовать методы социальных наук, наук о
человеческом поведении и истории.
Другое доминирующее направление в объяснении тендерного различия и тендерного
господства — это дифференцирующая социализация, т.е. «образовательная» сторона нашего
равенства. Мы различны, поскольку именно таковыми нас вырастили. С момента рождения
отношение окружающих к мальчику и девочке различное. Постепенно они приобретают
черты характера, поведение и ценности, которые наши культуры определяют как
«мужественные» или «женственные». Мы не рождаемся разными. Нас делают разными в
процессе социализации.
Наше рождение не предопределяет тендерное неравенство. Доминантность не является
чертой, несомой BY-хромосоме. Это результат формирования в культуре различной ценности
опыта мужчины и опыта женщины. Поэтому восприятие моделей мужественности или
женственности означает и принятие определенной «политической» идеи о том, что то, что
делают женщины, в культурном смысле не столь важно, как то, что делают мужчины.
Специалисты в области психологии развития исследовали изменения значений мужественности и
женственности в течение жизни человека. Меняются проблемы, с которыми
14
должен столкнуться мужчина для достижения успеха и самоутверждения, и социальные
институты, в которых он стремится претворить свой опыт. Значения женственности
подчинены параллельным изменениям, например, не достигшая половой зрелости женщина,
женщина репродуктивного возраста, женщина в постменструальный период, женщина,
которая только вступила на рынок труда, и та, которая уже в предпенсионном возрасте, — все
это разные смыслы женственности.
Хотя мы склонны спорить, оставаясь либо на позиции биологического детерминизма, либо на
позиции дифференцирующей социализации — природа против воспитания, все же стоит здесь
остановиться на общих для обеих позиций характеристиках. Оба эти научных направления
несут две фундаментальных идеи. Во-первых, как «любители природы», так и «воспитатели»
рассматривают мужчину и женщину как существа, исключительно отличающиеся друг от
друга — навсегда и неизменно. (Воспитание предполагает некоторую возможность к
изменению, но приверженцы этой школы считают, что социализация делает мужчин и
женщин разными, и эти различия всегда нормативны, необходимы в культуре и
«естественны».) Для обоих различия между мужчиной и женщиной намного значительнее и
сильнее (и интереснее с аналитической точки зрения), чем различия среди мужчин и среди
женщин. Таким образом, и «любители природы», и «воспитатели» подписываются под одной
и той же межпланетной теорией тендера.
Во-вторых, оба направления предполагают, что тендерное господство является неизбежным
В настоящем издании представлена центральная глава из книги «Вместо себя: подход Августина» Жана-Аюка Мариона, одного из крупнейших современных французских философов. Книга «Вместо себя» с формальной точки зрения представляет собой развернутый комментарий на «Исповедь» – самый, наверное, знаменитый текст христианской традиции о том, каков путь души к Богу и к себе самой. Количество комментариев на «Исповедь» необозримо, однако текст Мариона разительным образом отличается от большинства из них. Книга, которую вы сейчас держите в руках, представляет не просто результат работы блестящего историка философии, комментатора и интерпретатора классических текстов; это еще и подражание Августину, попытка вовлечь читателя в ту же самую работу души, о которой говорится в «Исповеди».
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
Созданный классиками марксизма исторический материализм представляет собой научную теорию, объясняющую развитие общества на основе базиса – способа производства материальных благ и надстройки – социальных институтов и общественного сознания, зависимых от общественного бытия. Согласно марксизму именно общественное бытие определяет сознание людей. В последние годы жизни Маркса и после его смерти Энгельс продолжал интенсивно развивать и разрабатывать материалистическое понимание истории. Он опубликовал ряд посвященных этому работ, которые вошли в настоящий сборник: «Развитие социализма от утопии к науке» «Происхождение семьи, частной собственности и государства» «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и другие.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.
В своей книге Тимоти Мортон отвечает на вопрос, что мы на самом деле понимаем под «экологией» в условиях глобальной политики и экономики, участниками которой уже давно являются не только люди, но и различные нечеловеческие акторы. Достаточно ли у нас возможностей и воли, чтобы изменить представление о месте человека в мире, онтологическая однородность которого поставлена под вопрос? Междисциплинарный исследователь, сотрудничающий со знаковыми деятелями современной культуры от Бьорк до Ханса Ульриха Обриста, Мортон также принадлежит к группе важных мыслителей, работающих на пересечении объектно-ориентированной философии, экокритики, современного литературоведения, постчеловеческой этики и других течений, которые ставят под вопрос субъектно-объектные отношения в сфере мышления и формирования знаний о мире.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.