Гендерное общество - [2]
важнейшие межличностные взаимодействия: близкие отношения, дружбу и любовь; сексуальные
отношения и разные формы и проявления насилия. В эпилоге Киммел возвращается к
теоретической проблеме возможности существования безгендерного общества.
По своему образованию и стилю мышления Киммел социолог, и, хотя к числу его специальных
интересов относится социологическая теория, он строит свою книгу не догматически, выводя одни
теоретические положения из других, а отправляясь от конкретных фактов, событий и случаев. В
отличие от некоторых переведенных у нас феминистских работ, которые трудно, а иногда вовсе
невозможно понять из-за обилия психоаналитических и иных терминов, значение коих не
объясняется, а правомерность порой проблематична, книга Киммела написана просто и ясно. Если
эти качества не исчезнут в русском переводе — переводить хороший текст иногда труднее, чем
канцелярит или заведомую тарабащину, — она сможет стать реальным учебным пособием для
студентов самых разных специальностей (социологов, психологов, историков и других). Ее
главное достоинство — в том, что она ставит читателя перед проблемой и заставляет его думать.
Думаю, тот, кто внимательно прочитает эту книгу, уже никогда не поверит, что унаследованный
нами гендерный порядок обусловлен законами природы и не подлежит изменению.
Мой хвалебный отзыв о книге Майкла Киммела вовсе не означает, что я с ним во всем согласен.
Книга Киммела — пример жесткого социального конструктивизма, согласно которому все
тендерные свойства и отношения создаются исключительно социумом. Я придерживаюсь в этом
вопросе эклектической
позиции. Слово «эклектика», не без влияния марксистско-ленинского философского и
идеологического монизма, приобрело у нас отрицательный смысл, ассоциируясь с непоследова-
тельностью и даже беспринципностью. На самом деле монизм реально «работает» только в
философии (чаще всего — плохой). Точка зрения не может и не должна превращаться в мно-
готочие, но мы должны помнить о возможности (и наличии) других позиций. Особенно, если мы
не просто рассуждаем по формуле «как если бы», а делаем обобщения онтологического и даже
политического порядка.
В данном случае нужно иметь в виду, что различение «пола» и «тендера» необходимо, но тем не
менее условно. Если половой диморфизм влияет на поведение мужских и женских особей других
видов, я не вижу, почему мы должны отрицать это применительно к человеческому роду.
Дисциплинарные расхождения не обязательно бывают идеологическими. Эволюционная биология
и близкие к ней дисциплины вовсе не являются имманентно сек-систскими. Отрицать факт
глубоких природных различий между мужчинами и женщинами невозможно. Вопрос в том, 1)
насколько эти различия велики, 2) действительно ли они универсальны, 3) в чем и как они
проявляются и 4) объясняют ли они социальное поведение мужчин и женщин, которое в первую
очередь интересует социологов? Важнее всего, конечно, последний вопрос.
К сожалению, состояние науки сегодня таково, что между тендерными исследованиями, с одной
стороны, и психологией и биосоциальными исследованиями, с другой, существует глубокий
разрыв. В России он доведен до полной несовместимости. Чтобы убедиться в этом, достаточно
сравнить «Дифференциальную психофизиологию мужчины и женщины» Е.П.Ильина (СПб.:
Питер, 2002) и книгу М.Л.Бутовской «Языктела: природа и культура» (М.: Научный мир, 2004) с
книгой Шон Берн «Ген-дерная психология» (СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2001). Механически
соединить эти подходы невозможно. Утешительная формула об истине, лежащей «посередине»,
тоже вряд ли сработает. Молодым людям, которых серьезно интересует соотношение мужского и
женского начал в современном мире, необходимо внимательно читать разную литературу. Книга
Майкла Киммела, мне кажется, существенно поможет их интеллектуальному самоопределению.
Игорь Кон
Доктор философских наук, профессор, академик Российской академии образования
Посвящается Эми, которая знает пароль...
— А может ли для государства быть что-нибудь лучше присутствия в нем самых лучших женщин и
мужчин?
— Не может.
Платон
ПРЕДИСЛОВИЕ
Источником этой книги, как и большинства других моих работ, стала классная комната. Я
находился в полном расстройстве, проводя время в поисках книг для чтения по моим курсам
«Социология тендера» и «Социология мужественности». Я хотел найти книгу, в которой был
бы дан обзор соответствующей литературы в других дисциплинах, публикаций, где
исследуется характер тендерного различия и причин тендерного неравенства и
рассматривается, как эти две проблемы — различие и доминирование — проявляются в
разнообразии институциональной и межличностной сфер. Я хотел найти книгу, в которой был
бы дан обзор литературы из области социальных наук, основанной на эмпирических данных,
литературы, развенчивающей некоторые преобладающие социальные мифы о тендерном
различии. Я не смог найти такую книгу, которая меня удовлетворила бы, так что решил
написать ее сам.
Я захотел написать такую книгу, потому что ее источником, как и большей части остальных
моих работ, является мое разочарование доминирующими общественными суждениями по
В настоящем издании представлена центральная глава из книги «Вместо себя: подход Августина» Жана-Аюка Мариона, одного из крупнейших современных французских философов. Книга «Вместо себя» с формальной точки зрения представляет собой развернутый комментарий на «Исповедь» – самый, наверное, знаменитый текст христианской традиции о том, каков путь души к Богу и к себе самой. Количество комментариев на «Исповедь» необозримо, однако текст Мариона разительным образом отличается от большинства из них. Книга, которую вы сейчас держите в руках, представляет не просто результат работы блестящего историка философии, комментатора и интерпретатора классических текстов; это еще и подражание Августину, попытка вовлечь читателя в ту же самую работу души, о которой говорится в «Исповеди».
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
Созданный классиками марксизма исторический материализм представляет собой научную теорию, объясняющую развитие общества на основе базиса – способа производства материальных благ и надстройки – социальных институтов и общественного сознания, зависимых от общественного бытия. Согласно марксизму именно общественное бытие определяет сознание людей. В последние годы жизни Маркса и после его смерти Энгельс продолжал интенсивно развивать и разрабатывать материалистическое понимание истории. Он опубликовал ряд посвященных этому работ, которые вошли в настоящий сборник: «Развитие социализма от утопии к науке» «Происхождение семьи, частной собственности и государства» «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» и другие.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.
В своей книге Тимоти Мортон отвечает на вопрос, что мы на самом деле понимаем под «экологией» в условиях глобальной политики и экономики, участниками которой уже давно являются не только люди, но и различные нечеловеческие акторы. Достаточно ли у нас возможностей и воли, чтобы изменить представление о месте человека в мире, онтологическая однородность которого поставлена под вопрос? Междисциплинарный исследователь, сотрудничающий со знаковыми деятелями современной культуры от Бьорк до Ханса Ульриха Обриста, Мортон также принадлежит к группе важных мыслителей, работающих на пересечении объектно-ориентированной философии, экокритики, современного литературоведения, постчеловеческой этики и других течений, которые ставят под вопрос субъектно-объектные отношения в сфере мышления и формирования знаний о мире.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.