Гендер и язык - [210]

Сторонники «теории двух культур» в рамках изучения коммуникации [Maltz, Borker 1982/1991; Tannen 1991] отказались от принципа интенциональности, обратившись к изучению социализации женщин и мужчин, в процессе которой они усваивают различные речевые практики. При общении женщин и мужчин друг с другом это приводит к недоразумениям и непониманию, которые приравниваются к коммуникативным неудачам, возникающим при межкультурных контактах. Исследователи исходят из того, что девочки и мальчики общаются в однополых группах сверстников, где коммуникация осуществляется по разным правилам. Тем самым формируются различные представления, практики и ожидания для общения в кругу друзей. С точки зрения данного подхода женская «слабость» в разговоре может проявиться вне интенции, если речевое поведение обоих полов соответствует тем моделям, которые они усвоили в процессе социализации. Разница в коммуникативном поведении полов вначале измерялась по шкале от соперничества до сотрудничества; в последние годы шкала видоизменилась, и различия теперь колеблются от приватного до публичного (общественного) [Tannen 1994; Schoenthal 1994; Kotthoff 1996]. В юношеских и мужских группах преобладают, например, модели коммуникативного поведения в соответствии с нормами публичной коммуникации, направленной на конкуренцию, в девичьих группах – в соответствии с нормами приватной коммуникации, ориентированной на установление взаимопонимания [Maltz, Borker 1982/1991; Branner 2001]. Сторонников принципа разграничения мужской и женской культур критикуют за то, что они слишком обобщают различия и не учитывают широту репертуара речевого поведения женщин и мужчин [Giinthner 1992].

Кроме того, исследователи исходят из того, что мужчина демонстрирует свое доминирование в коммуникации всегда сходным образом независимо от контекста общения. Сегодня мы видим, что в западных обществах существует ограниченное число моделей речевого поведения, которые по-разному используются женщинами и мужчинами вне зависимости от контекста [Gal 1989; 1995; Baron, Kotthoff 2002]. Тезис о том, что мужчины систематически чаще перебивают женщин, мы, например, не можем считать убедительным [James, Clarke 1993; Kotthoff 1993]. Также бессмысленно интерпретировать каждое перебивание как признак доминирования [Tannen 1993]. Стиль речевого поведения многообразен. Мы владеем широким арсеналом стилей, которые, однако, по-разному используются в зависимости от ситуации общения, а также формируют ситуацию общения как таковую [Hinnenkamp, Setting 1989; Sandig, Setting 1997].

Теоретическое осмысление гендера приобрело в последние годы новые очертания. Хотя я не утверждаю, что все ранние положения в лингвистике были эссенционалистскими, но в последние годы в теории гендера более четко выделяется конструктивистский потенциал [Kotthoff 1992а; Crawford 1995; Cameron 1997; Bucholz et al. 1999; 2001; Giinthner 1994; 2001]. В настоящее время дискуссия разворачивается вокруг того, может ли гендер рассматриваться как габитус в смысле Бурдье [Behnke, Meuser 2002], или как «конструирование гендера» (doing gender) в смысле Фенстермейкер и Уэст [Fenstermaker, West 1995], или как «индексация гендера» (indexing gender) в смысле Оке [Ochs 1992]. Эмпирические социальные науки, в которых пол традиционно исследуется с позиций дискурсивного анализа, уже с 70-х гг. подвергаются сильному влиянию энтометодологии Гарфинкеля [Garfinkel 1967] и социологии коммуникации Гофмана [Goffman 1977/1994; 1979/1981]. Сторонники этого направления никогда не исходили из того, что биологический пол неизбежно влечет за собой формирование культурного пола. Поскольку с самого начала (например, у Гарфинкеля и Гофмана) перформативность гендера стояла на первом плане и рассматривалась по отношению к телесному многообразно, для лингвистики дискурса работы Дж. Батлер [Butler 1993; 1995] были не настолько революционными, насколько они воспринимались гуманитарными науками [Vinken 1993]. Расхождения в подходах конструктивистов вращаются вокруг небольшого, но чрезвычайно важного различия в определении телесного, которое рассматривается либо как дискурсивно сконструированное (у [Butler 1991; 1993; 2002]), либо как многообразно вовлеченное в дискурсивные конструкты [Kotthoff, Wodak 1997; Baron, Kotthoff 2002]. В первом случае гендер является произвольным, созданным за счет повтора речевых действий. Во втором случае материальность телесного рассматривается как тесно связанная с процессом натурализации совокупность факторов, которая различными способами включает телесные феномены, от подчеркивания биологических различий до произвольного создания различий.

Поскольку гендер не всегда является первостепенным для коммуникации и часто применяется неосознанно, представляется разумным рассматривать дискурсивные практики, реализуемые человеком, как составную часть его габитуса. Бурдье понимает габитус как систему устойчивых и передаваемых из поколения в поколение диспозиций к практическим действиям [Bourdieu 1979/1987, 98]. Ключевым понятием при генезисе габитуса является