Гендер и язык - [209]
Даже если исходить из того, что бранная лексика за счет негативно-аффективного употребления выражений теряет свое исходное значение, лексические асимметрии все же проливают свет на обусловленные культурой взаимоотношения полов. Среди данных, приведенных в атласе юго-западных диалектов немецкого языка, были обнаружены, к примеру, 543 бранных слова. Из них 333 лексемы приходятся на долю женщин, 131 – на долю мужчин и 79 – детей. Тем самым для того чтобы оскорбить женщину, в распоряжении имеется почти в три раза больше пейоративных выражений, чем для оскорбления мужчины [Schrambke 2002]. Самое большое количество ругательств, приходящихся на долю женщин, составляют инвективы с дополнительной семантикой «сексуальная распущенность», среди которых Dreckbilchse, FI иге, Fudel, Funzel, Luder, Mannsrolli, Musch, Ratsche, Roschi, Schelle, Schluder, Vettel, Zottel. Этому впечатляющему числу инвектив противопоставляются лишь выражения: Воск (козел) и Hurenbock (похотливый козел), относящиеся к мужчинам, а также близкое по значению слово Kloben (чурбан) для обозначения старого похотливого мужчины. Тот факт, что ругательства, обозначающие сексуально распущенную женщину, самые многочисленные, связан с принятыми нормами поведения, которые требуют от женщины сексуальной сдержанности.
Вторую по численности группу инвектив, относящихся к женщине, составляют бранные слова, значение которых, по многочисленным опросам, определяется как властолюбие и сварливость, среди них Furie (фурия), Gurre, Нехе (ведьма), Reibeisen (сварливая баба). В словаре синонимов Борнемана дается только шесть определений властолюбивого мужчины (по: [Schrambke 2002, 252]). Трёмель-Плётц [Trömel-Plötz 1984, 82] приводит также примеры употребления пословиц (Wer sein Weib regieren капп, ist fiirwahr ein ganzer Mann / Tom, кто может управлять своей женой, воистину настоящий мужчина), подтверждающих, что мужчина должен доминировать в семье и что патриархальная культура требует от женщины подчинения, уважения и готовности помочь. Обращает на себя внимание также асимметрия выражений, содержащих в своем значении компонент толстая(-ый). 35 выражениям, относящимся к женщинам, противопоставлены только шесть в адрес мужчин. Высокая релевантность культурно обусловленных норм красоты связана с тем, что привлекательность жены повышала престиж мужчины.
4. К проблеме концептуализации гендера в социолингвистике и лингвистике дискурса
4.1. От интенциональных речевых актов к стилю и габитусу
Феминистская лингвистика характеризовала взаимоотношение полов в коммуникации как взаимоотношение мужского доминирования и женского подчинения [Thorne, Henley 1975; Trömel-Plötz 1984]. Доминирование мужчин в первых работах по феминистской лингвистике определялось как интенционально создаваемое мужчинами в коммуникации. Мужское доминирование проявляется прежде всего в таких феноменах, как, например, частые перебивания, длинные речевые отрезки и высокая степень прямолинейности при требованиях. С точки зрения феминистской лингвистики, обусловленная коммуникацией ситуация может быть описана следующим образом: самооценка мужчины выше, он обладает социальным престижем и властью, женщина же обладает значительно меньшим престижем, властью и имеет заниженную самооценку. Власть мужчины проявляется в определенном речевом поведении, которое можно описать на уровне микрофеноменов. Например, мужчина перебивает женщину, придерживается только ему интересной тематики, употребляет категоричные выражения и заставляет женщину выполнять неблагодарный «труд по поддержанию диалога» (konversationelle ScheiBarbeit) [Fishman 1983] и т. и., т. к. он в своем речевом поведении сознательно (интенционально) реализует доминирование. Она научилась в процессе социализации признавать за мужчиной его превосходство, сотрудничать с ним и «не высовываться».
Такие социальные отношения могут быть релевантными для отдельных, но не для всех контекстов [Giinthner, Kotthoff 1991]. Для поддержания иерархии полов не требуется индивидуальная интенциональность. Феминистские исследования дискурса 70-х и начала 80-х гг. не учитывали, например, процессов габитуализации [Berger, Luckmann 1966; Bourdieu 1987; 1990] и институционализации мужского доминирования [Goffman 1977; 1979]. Не обязательно каждый раз интенционально создавать и поддерживать мужское доминирование, т. к. даже в дифференцированных обществах мужественность и женственность входят в привычку и осознаются только частично.
