Где ты, судьба моя? - [37]

Сначала робко, затем с каждым движением все более уверенно она принялась за дело, стала исследовать, что доставляет ему удовольствие, и, с восторгом наблюдая малейшие изменения выражения его лица, начала выделывать с ним всякие штучки, о которых раньше и знать не знала. Результат ее подвигов был, впрочем, заранее предрешен: оба исступленно обнялись, извиваясь в пароксизме страсти, и наконец обессиленные в изнеможении откинулись на подушки.

— О Боже! — прошептала Брайди.

С неожиданной горячностью Падди выпалил:

— Ты раскрепостила меня, Брайди. Я снова стал самим собой.

Слезы слепили ей глаза.

— Я так рада, — прошептала она, тронутая до глубины души. — Я так рада.

— С первой нашей встречи я понял, что должен получить тебя, но даже представить себе не мог, что это будет так. Черт побери, у меня нет слов!

— Может, их вообще нет, — сказала Брайди. — Вероятно, есть моменты, когда за нас говорят наши тела.

— Устами младенца глаголет истина, — весело подхватил он.

— И младенец хочет доставить наслаждение, — пробормотала Брайди, обвивая его руками и вздыхая с удовольствием. — Разве это не лучше Брайтона?

— Это мысль года, — пробормотал Падди, положив щеку ей на руку и засыпая.

Она погладила его по щеке и свернулась подле него, наслаждаясь теплом его тела и всем сердцем понимая, что это и есть счастье.

12

Падди спал недолго. Открыв глаза, он рассмеялся веселым смехом, который так любила Брайди.

— Так мне это не приснилось?!.. — пробормотал он, обняв ее за талию одной рукой, а другой — дотронувшись до ее груди.

Бедром она почувствовала его готовность вновь предаться безумию любви. Вспыхнув, она сказала:

— Я хочу есть. Почему это в готических романах, которые я читала, никогда не говорится, что в самый разгар любви, когда герой целует героиню, у нее урчит в животе.

— Это намек? — спросил Падди.

— Лимонник, — громко заявила она, блестя глазами.

— Форель Шэрон.

— Только я не уверена, что у меня хватит сил накрыть на стол.

— Так я тебя вымотал? И как тебе это нравится, Брайди?

— Еще как, — живо подхватила она, глядя, как он смеется, и радуясь вместе с ним.

Все же кое-как им удалось встать. Брайди надела халат и тряхнула головой, чтобы высвободить волосы. Падди натянул брюки и рубашку, не застегивая на ней пуговицы. Между поцелуями, то ласковыми и шутливыми, то страстными и затяжными, они перекусили чипсами с соусом и выпили вина, пока Падди готовил форель на терраске, откуда хорошо было видно выбирающуюся из океанских волн луну. Затем они сели за простой сосновый стол у окна, ели, болтали и смеялись по каждому пустяку.

Падди был счастлив. Брайди видела это своими глазами.

И ему страшно понравился ее лимонный пирог.

Она сварила кофе, и они пили его, сидя рядышком на диване в гостиной. Брайди зажгла свечу, и пламя ее освещало энергичное лицо Падди, который рассказывал ей о своем детстве и о своих беспокойных родителях, утонувших на плоту в Арктике, когда ему было семь лет.

— Меня воспитали мамин брат и его жена. Как только мне стукнуло двенадцать, меня отдали в школу-интернат, а там на каникулах — путешествия на байдарке и скаутский лагерь… Нет, они меня любили, на свой лад конечно, и я их любил. Но я был для них обузой, без которой они вполне обошлись бы. Это такая самодостаточная пара. — Он замолчал.

Брайди бросила:

— Ты, видать, был одинок, Падди. И столько потерь: родители, Пегги да еще эта невозможность родить собственного ребенка.

Падди повел плечами.

— Я люблю Крис. Она для меня родная дочь.

— Разве я спорю. Ей повезло. — А как же иначе, подумала Брайди, кого любит Падди, тому уже, считай, повезло.

— Я бы хотел, чтобы она… но мы же договорились не говорить сегодня о Крис, верно ведь? — Он глотнул кофе. — Может быть, из-за моего детства я полюбил Маргарет. Она была такая добрая и любящая. Только потом я понял, что для нее, как и для моих дяди и тети, важнее всего покой и безопасность.

— Ты еще любишь Маргарет, Падди? — тихо спросила Брайди. Она не хотела ворошить это, но так уж вышло.

— Она всегда была частью меня, Брайди, и от этого никуда не уйти. Из-за ее здоровья и из-за того, что у нее не могло быть детей, мы прошли через многие трудности в нашем браке. Она была хорошей матерью, хотя порой у нас были жаркие споры. Я считал, что она склонна слишком опекать Крис. — Он посмотрел на нее. — Я говорю неприятные вещи, да? Вообще-то, у меня есть немало более светлых воспоминаний, когда мы были счастливы с Маргарет и любили друг друга. Но если тебя интересует, люблю ли я Пегги сейчас, то должен признаться — нет. — Он посмотрел на нее снова и сказал: — Пойдем-ка в постель. Я не могу оставаться на ночь. Крис может позвонить спозаранку. А я хочу тебя прямо сейчас. Ты права, есть вещи, которые лучше всяких слов выражают наши тела.

О Боже, как я люблю его! — подумала Брайди.

— Что ж, идем, — ответила она.

Падди встал, обнял ее за плечо и тут же перешел к делу.

На следующее утро Брайди с трудом поднялась. Она глянула в зеркало. Вид у нее был такой, будто она не спала всю ночь. Опытный взгляд мог по ее лицу прочесть все перипетии любовных баталий с Падди. Уж от Шэрон-то точно ничего не скроешь. У нее наметанный взгляд.