Где ты, маленький «Птиль» - [8]

— А Карпий и Ол-ку — ничего другого не значат?

— Нет. Аппарат передал вам только звучание, но не перевод, так как его и нет. Это просто звукосочетания. Имена.

— А почему у вас просто имя, — не унимался я, — а у Ол-ку через черточку?

— Видите ли, у нас за сотни веков образовались… династии разной старости, так? Мой род очень-очень древний, и все мужские имена моих прямых предков и потомков начинаются со знака «К», имена прямых предков и потомков менее древних родов могут быть разными, начинаться с любого знака, но обязательно через… черточку.

Весь разговор велся на ходу, и то, что спросил папа, он спросил, когда мы уже сидели за гладким элипсовидным столом, в каюте капитана Карпия:

— А что значит у вас понятие род? Как определить его древность, или его начало, если он менее древний?

— Видите ли, — сказал Карпий, — есть такие роды, как мой, что его древность и проследить почти невозможно.

— А как проследить возникновение менее древнего рода?

— Как бы это сказать, — похоже, Карпий даже нахмурился. — У каждого политора, мужчины или женщины, формально есть какой-то биологический род, но он как бы не в счет, если… Словом, есть или был какой-то политор, просто политор, ничем не примечательный, и вдруг он нечто совершает: раньше, например, — убил из лука на охоте сто ядовитых кольво (я поглядел на Сириуса, и, честное слово, он глядел на Карпия) или загрыз тысячу врагов… это в древности, конечно, а позднее, например, — открыл звезду или редкий металл, окончил с отличием Высшую школу наук, технициум. Или просто — деловой политор и скопил определенное богатство… Есть свод положений, когда проявивший себя политор считается зачинателем рода. Род Ол-ку, например, тоже достаточно древний.

— А может род начаться с политора, который стал старшим помощником?

— Нет, — сказал Ол-ку.

— А если капитаном?

— Тогда да, — сказал Ол-ку. — Это высокая должность. Не всякого, правда, корабля.

— А что совершил ваш предок, Ол-ку? — спросил папа.

— Он был богат, имел сто рабов и рабынь, личную подводную машину. А у вас там есть рабы?

— Нет, — сказал папа. — Были, но давно.

— А когда он имел личную подводную машину? — спросил я.

Ол-ку защебетал сразу, но машинка сделала паузу, каким-то образом, я думаю, пересчитывая политорское летосчисление на понятие «год». По словам Ол-ку, его предок имел подлодку пятьсот лет назад. Мы с папой переглянулись. — Но они существовали и раньше, подводные машины?

— Да, конечно, — сказал Карпий. — Были и раньше.

— А если у политора, ну… нет никакого древнего рода — как это узнать?

— По имени, — сказал Карпий. — Если имя, как у меня, — род очень древний, если с черточкой — менее древний, а если никакой — имя любое, но без черточки и перед ним стоит «а», потом… запятая, а потом само имя. Например: а, Олку.

— А женщина не может начинать род? — спросил папа.

— Конечно нет, — сказал, смеясь, Ол-ку.

— Но она может родиться внутри рода. Даже древнейшего.

— Да, конечно, но это не будет ясно по ее имени.

Все это время, пока мы калякали с политорами, все мы попивали из высоких бокалов что-то розовенькое, вроде морса.

— А скажите, — спросил я у Карпия. — Ваш вот род очень древний, и у вас такое вот имя без черточки. У Ол-ку есть черточка — род менее древний. А как узнать, какой древности род, если еще менее древний, чем у Ол-ку, а черточка есть.

— Тогда, если бы, например, род Ол-ку был менее древним, его имя звучало как Оол-ку или Ооол-ку…

— Или Оооооооооол-ку, — сказал я и засмеялся. — Да?

— Совершенно верно, — сказал Ол-ку. — Но наш язык произносит это «ооооооооо…л» гораздо быстрее.

— Извините, — сказал Карпию папа. — Мы, люди, очень любопытны и любим шутить…

— Мы тоже любим шутить! — воскликнул Карпий. Но именно ему я почему-то не поверил, что именно он любит шутить.

— Вот мой сын уже нашутился, сколько мог, — сказал папа. — Я вовсе не Мунлайт, а он никакой не Сан. Я — Владимир, он — Дмитрий, его можно звать просто Митя, так короче.

— О! — сказал Карпий. — Вла-ди-мир, Ми-тя.

— Мне почему-то кажется, — сказал я, — что у ваших женщин на затылке нет глаза.

— Дмитрий! — строго сказал папа. Но эти уже хохотали вовсю, на свой политорский лад: тю-тю-тю, чирик-чирик!

— И очень хорошо, — сказал Карпий, — чем меньше они видят, тем меньше знают. А вы, Митя, очень точно отгадали.

— И ваш корабль вовсе не пассажирский, — сказал я.

Карпий ответил, что да, не пассажирский, хотя, конечно же, может быть и таким, а их полет был чисто деловым, чисто деловым, залетели на пару пустых планет. Потом совершенно неожиданно появились двое политоров, оба золотокожие, с горбинкой на носу, высокие и красивые, в голубых, а не синих, как у Карпия и Ол-ку, костюмах; в руках обоих были подносы с едой, — стало быть, официанты. Чего-то я плохо помню этот ужин: какие-то вроде травки салатики, кубики, почти безвкусные, которые быстро таяли во рту, густые, как томатный сок, напитки, что-то еще — все чужое, вкуса то неопределенного, то совершенно незнакомого, но, в общем, терпимого. Сириус — то ли был сыт, то ли еще чего — есть не стал.

— Среди политоров есть еще так называемые геллы, а также — моро, — сказал Карпий.