Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - [37]

Наверное, я и так со вчерашнего дня понимал, что может дойти очередь и до нас, но, когда я услышал, как мама говорит о следующем транспорте, желудок у меня сжался в кулачок. А вдруг в семье Педро трое и нас заберут вместо них? Пусть Терезин и не идеальное место, но я не хочу отсюда уезжать — это все, что я знаю.

— На самом деле, — послышался за дверью голос Франты, — с начала декабря у нас было всего восемь случаев, когда понадобилась врачебная помощь. И вы должны знать, что мальчики ежедневно тратят немало времени, убирая и чистя…

— Франта! — снова перебила мама. — Послушайте меня. Я ценю ваши старания. Я знаю, что Миша восхищается вами. Но я его мать. Его мать! И вы многого не знаете. О нашей семье. О том, что значит иметь детей. Вы не вправе…

— Госпожа Грюнбаум, в этом лагере ваш сын — моя работа, он и еще тридцать семь, нет, тридцать восемь чужих сыновей. Я занимаюсь ими целый день, сутки напролет. Мой рабочий день безразмерен, в отличие от вашего.

— Франта, это неправильно! Вы…

— Когда было принято решение поселить детей отдельно, тогда же было постановлено, что последнее слово всегда остается за мадрихом. Если вы дадите Мише одеяло, другие мальчики…

— Какое мне дело до других мальчиков! Я должна позаботиться о…

— Именно поэтому здесь командую я. А не вы.

— Как вы смеете! Я вам не…

— Минуточку! — произносит Франта. Внезапно он распахивает дверь, и я вываливаюсь в коридор. — Миша! Умывайся и ложись. Сейчас же.

Две минуты спустя дверь открывается снова. Франта — один и без одеяла.

— День был долгий, — говорит он. — Но если вы все будете лежать тихо и обещаете утром не ныть, я почитаю лишние пять минут.

Пожалуй, он читал десять минут сверх обычного. Или даже пятнадцать. Но не помогло, и полчаса спустя я слышу, как плачет Карп — один на нарах, где еще вчера он спал рядом с Илой.

7 июля 1943 года

— Миша! — Под конец тренировки Франта указывает на меня.

— Да?

Мы все сели в кружок, плотно прижавшись друг к другу. Франта стоит в центре и проверяет, как мы усвоили стратегию.

— Петр атакует — бежит прямо на тебя. Твои действия?

Эта тренировка примерно в десять раз жестче всех прежних, а у нас бывали серьезные тренировки, можете мне поверить.

— Петр Адлер? — переспрашиваю я.

— А кто же? Питер Пэн? — сердито отвечает Франта. Мальчики смеются.

Это самая важная наша тренировка: мы добрались до финала. Честное слово, мы вышли в финал! Сам еще не вполне в это верю. Проигрывали комнате 9, а в итоге победили со счетом четыре — три. Теперь нам предстоит играть с комнатой 1. У них в команде Отто Хирш и Зденек Тауссиг, каждый из них лучше любого нашего игрока. Комнату 5 они разгромили со счетом семь — два.

Пот заливает глаза. Самый жаркий день за все время моего здесь пребывания.

— Я оттесню его к боковой линии.

— Верно! — Франта удовлетворенно кивнул. — Когда мы обороняемся, боковая — твой союзник. Нельзя уступать им середину поля. Середина принадлежит нам.

Развернувшись, Франта ткнул пальцем в следующего:

— Коко!

— Ага!

— Бьют угловой. Ты стоишь на воротах. Тебя не устраивает, как расположились Павел и Иржи. Как поступишь?

— Скажу им.

— Скажешь? — брови Франты поползли вверх.

— Ну да, скажу.

— Нет, ты должен не сказать — крикнуть. «Павел, карауль Отто! С другой стороны! Справа! Иржи, два шага назад! Давай!» Тут ты командир, и тебе не до хороших манер. И вы все не забывайте разговаривать, окликать друг друга, держать связь. Будем играть командой, — Франта сжал руку в кулак, — победим. Будем играть каждый за себя — проиграем. Все просто.

Он скрестил руки, темный от пота овал на спине его рубашки растянулся и превратился в круг.

— Все сюда.

Мы поднялись и плотно обступили Франту. Павел, Феликс, Пудлина, Коко, Горилла, Педро, Иржи, Лео, Гануш, Майошек, Эрих, Гриззли, Карп и я.

— Рим, рим, рим, темпо нешарим! — прошептал Франта и вытянул руку. Все шепотом повторили за ним это заклинание, наши ладони легли поверх руки Франты.

— Рим, рим, рим, темпо нешарим! — повторил он громче.

— Рим, рим, рим, темпо нешарим! — подхватили мы.

— Рим, рим, рим, темпо нешарим! — Франта.

— Рим, рим, рим, темпо нешарим!

— Рим, рим, рим, темпо нешарим!

— Рим, рим, рим, темпо нешарим!..

Не осталось больше ничего, только наши голоса эхом отдаются от дальней стены этой дурацкой тюремной башни и медленно возвращаются к нам.

— Отличная тренировка! — подытожил Франта. — Ступайте в комнату, умойтесь. Через двадцать минут встречаемся в подвале девчачьего корпуса.

— А что там? — поинтересовался Горилла.

— Кое-что новое, — ответил Франта. — Давайте быстренько.

— Мы комнату 1 на куски порвем, — заявил Феликс на обратном пути.

— А по-моему, нам бы хоть на один гол больше забить, — возразил Павел.

— Ага, — кивнул Эрих.

Мы перешли через пути — новая дорога заходила внутрь лагеря. Неделю назад по этим рельсам прибыл первый поезд. Недлинный, привез около сотни евреев. А еще через пару дней — второй, привез столько же. Говорят, оба транспорта из Берлина. И никого не отправили на восток на этих поездах, когда те уходили из лагеря. Но ведь вряд ли рельсы проложили только ради того, чтобы завезти сюда пару сотен человек.