Где пустуют храмы, пустуют и души (Судьба Старицкого Свято-Успенского монастыря) - [51]

Предчувствуя худшее, пастыри доверили тайну клада маленькой крестьянской девочке Насте, глубоко верующей и часто посещавшей церковь.

Придя в деревню, чоновцы поняли, что их обманули. Они пытали священников, но те умерли, так и не выдав тайну церковного клада.

Шли годы. Девочка Настя выросла, став Анастасией Ивановной. Не раз доводилось ей переносить голод и нужду и в годы коллективизации, и во время военной разрухи. А ведь спрятанные церковные драгоценности были совсем рядом. Но набожная женщина считала, что разбазаривание принадлежащих церкви ценностей не принесет ей счастья.

Началась перестройка, изменилось отношение к религии. Пора, ох, пора было открыть клад, показать его людям. Но в деревне говорили разное: а вдруг это только понарошку, «чтобы было знать кого теперь надо сажать». И чудилось бабе Насте, что к сохраняемым ею сокровищам тянутся жадные руки вставших из могилы убийц-чоновцев.

И действительно, грянул 1991 год с танками в столице и «Лебединым озером» на телеканалах. А затем 1993-й, когда опять было непонятно, кто завтра придет и что это будет за власть. А потом по деревням стали рыскать новые банды охотников за иконами и старинной утварью брошенных крестьянских домов.

«Нет,- думала Анастасия Ивановна,- время еще не пришло. Сегодня еще нельзя доставать сокровища. Надо лишь передать тайну верному человеку».

И баба Настя стала размышлять, кому именно. В конце концов старушка приоткрыла свою тайну внуку. Знаю, дескать, где лежит церковное добро, но скажу только человеку смелому, грамотному и истово верующему в Бога. Привезите, дескать, мне такого человека, хоть из Старицы, хоть из самой Твери.

И казалось, вот-вот драгоценности вернутся в бойковскую церковь. Однако, видно, была тогда не судьба. Несколько лет назад Анастасия Ивановна оступилась, упала в собственный открытый для проветривания глубокий погреб и скоропостижно скончалась.

А церковные сокровища по-прежнему лежат, предположительно, в трех-пяти километрах от Бойкова и ждут своего часа.

Хочется надеяться, что сейчас, когда возрождение Русской Православной Церкви на Тверской стало необратимым процессом, бой-ковский клад будет найден. И откроется он непременно бескорыстному человеку, который передаст его церкви. Поскольку, исходя из логики произошедшего, счастья вору эти сокровища не принесут.

Однако первый этап кампании по изъятию церковных ценностей растянулся, и стало ясно, что она базировалась на, мягко говоря, неточных предварительных подсчетах ее инициаторов и вряд ли могла бы принести то количества золота, серебра, драгоценных камней, которое бы помогло обеспечить покупку за границей необходимого количества хлеба для спасения голодающих. Тем не менее инициаторы кампании продолжали пребывать в уверенности, что ценностей по-прежнему у церкви много, но изъятие, мол, идет чрезвычайно медленно, много благодушия и миндальничанья с духовенством и потому надо ускорить это дело, применив самые решительные меры. Расчет на «бесчисленные богатства церкви» провалился. Теперь вся вина переносилась на духовенство, которое мол, сумело перехитрить власти и спрятать золото. И вновь, в который раз за короткое время правления большевиков, основной удар пришелся по святыням Русской Православной Церкви - монастырям.

Такая красная атака и была предпринята на Старицкий Свято-Успенский монастырь 19 мая 1923 года. Вот специальное постановление Старицкого уездного исполнительного комитета:

«1.Признать Старицкий монастырь исторической музейной ценностью.

2.Все монастырское имущество передать введение У ОНО.

3.Предложить Коммунотделу выселить из монастыря всех монахов.

4.По принятию УОНО и КОМО монастырского имущества, богослужение в Успенском монастыре прекратить». (289)

В ответ на это 125 верующих общины при Старицком Свято-Успенском монастыре пишут прошение в местный УИК, в котором «усердно ходатайствуют пред местной Советской властью воздержаться пока от приведения в исполнение этого неожиданного постановления, то есть не прекращать богослужение в нашей древней обители и не изгонять из нее престарелых монахов, и вот по каким основаниям и мотивам:

1.Советская власть отделила церковь от государства, признала свободу и равноправие всех религиозных вероисповеданий и культов, но гонения на Православие пока еще не объявляла, и таким образом, совершенно ничем не вызванное закрытие старицкого древнейшего монастыря, основанного еще в XI веке, противоречит декрету Советской власти о веротерпимости и о свободе православно-христианского вероисповедания и культа;

2.Открытый еще в 1919 году в этом монастыре музей располагает самым лучшим, вполне достаточным и удобным помещением, и, в случае не обходимости, музей может быть значительно расширен в занимаемом им здании, так что другие какие-либо монастырские постройки для этой цели совершенно не нужны, да их, впрочем, и нет;

3.Монастырские три храма- без печей, совершенно холодные, и вряд ли УОНО найдет возможным и будет в состоянии эти храмы для чего-либо использовать без громадных затрат по их перестройке и приспособлению, а старинное здание, занимаемое братскими келлиями, так ветхо и неудобно, что, наверное, ни на что не пригодится УОНО;