...Где отчий дом - [51]
Но Джано тоже уперся:
— Детей покорми, а мы дождемся. Что за стол без хозяина!
Мы с Додо переглянулись, плечами пожали. Она пошла за мной на кухню.
— Дай, ради бога, кусок хачапури.
Отрезала ей половину.
— Что-то родственнички мудрят... — говорю. Она рукой махнула.
— Да ну их, хватаются за соломинку! Все это давно по швам трещит. Не будь мы в гостях, я б своему показала!..
Посмотрела на нее. Хачапури пальчиками держит, мизинец оттопырила, ногти длинные ярким лаком покрашены. Она в нашем доме, как трава в винограднике: вроде и высока, и зелена, но там ей не место.
Прибежали наконец ребята с речки. Трусы не обсохли, майки повылазили— шпана деревенская, да и только. Засмущались. Ихние по одну сторону стола встали, мои по другую.
— Обнимитесь! — говорит Додо.— Вы же друг другу двоюродные!
Мои хлопчики толкаются, пересмеиваются, как дурачки. А их двойняшки поглядывают снисходительно.
Первым, как всегда, Петька нашелся, малыша на руки подхватил. Малыш оскорбился, цапнул его за уши.
— Слоненок!
Засмеялись все — Петька и впрямь лопоухий. Расселись маленькие Гачечиладзе за столом, ерзают нетерпеливо.
— Лиа, Нелли, оставляем вас за старших. Чтобы хорошенько поели!
— За нами дело не станет,— отвечает малыш и к отцу строго оборачивается.— Папа, почему вина не вижу?
Набаловали чертенка, но до чего же хорош!..
Вышли мы во двор. Додо опять в гамак, а Джано на скамейку под деревом. Сел, закурил, спрашивает:
— Ну, как, Поля, привыкла?
— К чему?
— Жить по-нашему.
Я пожала плечами.
— Жизнь везде жизнь.
— Это верно...
Помолчал, поглядел на двор, на дом, на новые ворота, на свою машину посреди двора.
— А все-таки жаль,— вздохнул.
— Чего жаль?
— Нет той деревни, что раньше была. Последние дни доживает, Вроде моей матери...
— Тебе бы любоваться, а нам жить. Иной раз в грозу свет выключат, тычемся в потемках, тоска. И как люди жили?..
— Я эту тоску помню. Особенно в грозу... — опять присмотрелся к дому, словно не увидел чего-то, и оглянулся недовольно.— Поля! — говорит.— Помнится, у дверей отцовская шляпа на крючке висела.
— Соломенная, что ли?
— Да, с широкими полями. Он в ней летом в винограднике работал. Где она?
— Солома не железо, истлела шляпа, порвалась.
— И куда ты ее дела?
— Я-то?.. — переспрашиваю и смотрю на него. Уж больно серьезно он про шляпу спрашивает.— Вон, глянь, на краю виноградника видишь пугало? А на что она тебе?
Посмотрел он туда, где пугало в соломенной шляпе набекрейь лохмами размахивало, и нахмурился, в лице весь переменился.
Я и говорю:
— Невестушка, дорогая, что это твой мужик из-за соломенной шляпы убивается? На него даже и не похоже.
Додо приподнялась в гамаке, тоже на пугало глянула, а на него как раз сойка села.
— Хорош красавец! И как его птицы не боятся? — потом к мужу обратилась: — Джано, дай-ка сигарету! Покурю, пока дети не видят...
Под деревом возле гамака ягненок траву пощипывал.
— В младенчестве все прелесть,— глядя на ягненка, сказала Додо.— Это потом из ягнят вырастают бараны, из поросят свиньи, а из прелестных мальчуганов мужики вроде тебя! — Она качнулась в гамаке и кончиком вытянутой ноги ткнула Джано в бедро.
Тот обернулся и сильно шлепнул ее.
— А-а! — жеманно растянула она.— Больно!
Я подумала, что он иногда поколачивает женушку. Вернее, они дерутся, потому что такая не очень-то даст себя поколотить.
— Послушай, Поля, этот домострой начинает меня угнетать. Муженька твоего не видно, а я от голода или в обморок упаду, или с мужем подерусь.
— Твоя правда. Я тоже проголодалась.
— Доментий Гачечиладзе забрел куда-нибудь с дружками, а мы жди!
— Кто забрел? Доментий? Да никуда он с друзьями не заходит!
— Рассказывай!.. Я вашу породу знаю. Поедешь ты еще без меня на курорт! Думаешь, и рассказать некому про твои художества? У меня пол-Гагры знакомых. Да, да!.. Ты у меня весь месяц под колпаком был. Все твои похождения...
— Покорми ее, Поля, а то меня заест.
Я не знала, как быть, но, на мое счастье, стукнула калитка — пришел Доментий.
Что мне у грузин по душе, так это отношения между родственниками. Будь ты хоть седьмая вода на киселе, признают, обласкают, и не как-нибудь, а тепло, по-родственному. А тут родные братья встретились. Обнялись. Мы смотрим. Мне лицо Доментия из-за плеча братнина видно. Улыбается, и глаза такие, как будто у него боль в зубе унялась. Даже я, глядя на него, расплылась, как дурочка, про все забыла. А у него буханка хлеба под мышкой торчит, в руке сверток. Я спохватилась, забрала, высвободила ему руки. Джано брата по спине похлопывает, похохатывает, бубнит что-то. А мой только головой мотает,
— Нет,— говорит,— братец, не ездок я в город. Мать болеет, сам знаешь, и дети...
Додо не удержалась:
— Водой их, что ли, разливать?
Доментий наклонился к ней и чмокнул в щеку.
— Вот что я вам теперь скажу,— Додо насмешливо оглядела братьев.— Пусть ваша матушка на меня не обижается, но, видно, и она не без греха.
— Почему?
— Вы разной породы. Видел бы ты, как Джано твою уралочку лобзал и тискал. Только что ребеночка ей не сделал. А ты кольнул меня усами и... — она состроила потешную рожицу.
Доментий покраснел — вечно она его своими шуточками смущает, с виноватым видом оглянулся на нас и еще раз поцеловал Додо.
«Появление первой синички означало, что в Москве глубокая осень, Алексею Александровичу пора в привычную дорогу. Алексей Александрович отправляется в свою юность, в отчий дом, где честно прожили свой век несколько поколений Кашиных».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.