Где не светят звезды - [29]

— Не сегодня, Даф, — шепнул он. — Он нам нужен живым.

— …из-за тебя и твоих людей погибли тысячи! Из-за вас мы ненавидели друга больше полувека, из-за вас я потеряла любимого человека! — не унималась Дафна, прожигая взглядом Смерона. — Где остальные?

Последние слова разнеслись эхом по пустым камерам. Никку даже почудилось, что голос Даф оживил крадущиеся по воде тени, и кто-то наблюдает за ними со стороны. Он покосился на выход, но, конечно же, никого не увидел.

— Вы прекрасно знаете где, — опять став собой, Смерон посмотрел на свои руки в кандалах. Впервые в его интонации не было насмешки или угрозы, разве что только скука, как будто он и сам устал от своей лживой игры. — Или хочешь, чтоб я лично отвел вас, даитьянка?

— Погодите, вы считаете, есть другие? — наконец догадалась Аня, повернувшись к Лиру с Даф. — Способные управлять чужими мыслями?

— Даже боги не могли бы в одиночку обмануть столько народу, землянка, — покачал головой Лир и, отпустив притихшую Даф, снова подошел к Смерону. — Мне не нужно показывать дорогу. Мне нужны имена. Кто помогал вам с Хорауном?

— Может, никто. Может, все. Может… вы сами?

Повисла тишина. Настолько идеальная, что стало слышно, как ветер гуляет между ржавых прутьев решеток. У Никка до сих пор не укладывалось в голове происходящее. Ведь если Смерон жив, если хотя бы сотая доля того, что он говорит, правда, это меняет все! Значит, Лир с Дафной правы, и война правда вовсе не позади. Может, именно это Никку подсказывала интуиция все это время, может, именно об этом были их странные сны с Аней. «Может, — понял он, — мы до сих пор даже не знаем нашего настоящего врага в лицо».

Смерон продолжал молчать, точно ждал чего-то от остальных. Никку стало ясно, что тот и впрямь знает куда больше, чем говорит, но информацией делиться ни с кем не намерен.

Понял это и Лир и вдруг рассмеялся. Совсем не забавно. Смехом, пробирающим до костей, смехом, с которым в битве отнимают жизнь.

— Понимаешь, в чем дело, Смерон, — начал Хэллхейт, подняв из воды кинжал и вертя его на ладони. — Отсюда тебе все равно не выйти живым. Ты либо поможешь мне сейчас, либо… чуть позже. Поэтому остается лишь выбрать: отправляться в преисподнюю сразу или порепетировать здесь со мной.

«Он же не собирается его пытать? — забеспокоилась Аня. Никк не был уверен, что это такая уж плохая идея. — Смерон, конечно, негодяй, но Лир не станет опускаться до…»

Блеск кинжала рассек темноту, и мантия на предплечье Смерона разлетелась надвое, обнажив худую руку. Капля темной крови скатилась по бледной коже и упала в воду.

Смерон уставился на свою рану с каким-то непониманием, а затем поднял глаза на Хэллхейта, серьезные как никогда.

— Тифонцы тебя не простят, даитьянин.

— Кто такие тифонцы? — спросил Никк, но ему никто не ответил.

— Я уже не даитьянин, — отозвался Лир.

Смерон наклонил набок голову.

— Неужели? И Хэллхейт не скучает по телу Мунварда?

В глазах Лира мелькнула несвойственная ему эмоция. Страх? Никк не помнил, чтоб видел в глазах Хэллхейта страх. Но на губах Смерона заплясала кривая улыбка, когда тот понял, что отыскал нужную ноту.

— Интересно, кто больший убийца, Лир? Хэллхейт или Мунвард? Чисто из любопытства, ты когда-нибудь считал, сколько невинных жизней отнял каждый из них?

— Тебя в число невинных я точно не занесу.

Решив, что лучшей возможности ему не найти, Никк рискнул заглянуть в мысли Смерона. Он отпустил воображаемый поток сознания и направил его вовне, к пленнику. Коснувшись разума того, Никк невольно почувствовал, как холод крадется по спине: мысли Смерона были четкими и ясными, словно выстроенные в бой солдаты, размеренными и — что самое поразительное — каждое свое слово Смерон считал чистейшей, безукоризненной истиной. Ни толики сомнений.

— А как насчет УрМайи? — продолжал он.

— Выражаясь твоим языком, она была пешкой, — сказал Лир после паузы.

— Согласен, но она стала первой пешкой, ваше величество. Ты начал игру, Хэллхейт. Кстати, надеюсь, еще помнишь Джара? Когда-то ты считал его своим единственным другом, а потом… — Смерон развел руками, насколько позволяли его оковы.

— Я его не убивал!

— Нет, но его смерть на твоей совести, и ты это знаешь. Мунвард влез, куда не следовало, и Хэллхейт за это расплатился.

«А его звали Элиджа», — мысленно добавил Смерон, дав тем самым понять, что отлично осведомлен о присутствии Никка в его голове.

У Никка пересохло во рту.

«Кого?»

Вместо ответа у него перед глазами ожила картинка. Воспоминание. Юный мальчишка, фомор, что погиб от меча Никка в день битвы с фоморами.

На перепачканном лице его черные глаза засияли от ужаса при виде собственной крови, струящейся по клинку Никка. Глаза мальчишки, широко распахнувшиеся на миг пред объятиями смерти, заволокло пеленой…

— Никто из наш не безгрешен, Аурион, — добавил Смерон вслух. — Вопрос лишь в том, что ты считаешь грехом.

Никку стало нехорошо от этого видения, будто все отчаяние, весь страх того дня вернулись к нему, говоря, что собственно никуда и не исчезали. Просто кружили в тени, караулили и, точно призрак, будут всегда преследовать его по пятам, ждать, когда смогут застать Никка врасплох и отомстить ему за все его слабости и ошибки. Убить.