Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны - [92]
Мифотворчество на страницах газетной прессы сопровождалось наклеиванием ярлыков, грубым оскорбительным тоном. Таким образом газеты стремились привлечь внимание читателей и убедить их вправоте своей позиции. Особенно этим отличались издания большевиков. Создавая миф, газеты очень часто выдавали желаемое за действительное, подчеркивая тем самым неизбежность того, к чему они призывали. «Нападение белогвардейской Польши на советскую Россию неизбежно закончится полным порабощением первой и победой второй», — прогнозировал редактор «Известий ВЦИК» Стеклов[762]. Этого не произошло. Советская Россия потерпела серьезное поражение. Однако «Известия» стремились к тому, чтобы у их читателей не возникло ни тени сомнения в победе советских войск.
Задачи создателей газетных мифов можно было считать выполненными, если мифами удавалось заменить реальные знания. Для этого на страницах газет выстраивались вымышленные причинно-следственные связи между событиями. В целях их создания в газетном мифотворчестве активно использовались упрощенное и искаженное толкование событий. Так, большевистская «Беднота», характеризуя действия белогвардейских войск, отмечала: «Только надежда пограбить всласть и двигала вперед белогвардейские банды…мамаевы налеты Мамонтова и Шкуро, дикий разбой деникинцев… привели к тому, что все население вплоть до кулаков и мелких буржуев, разграблялось долгожданными “спасателями”»[763]. Данное утверждение искажает цели и задачи белого движения, к чему и стремилась газета. Действительно, отряды Шкуро и Мамонтова были повинны в грабежах и насилиях над гражданским населением. Однако в основе действий белых армий лежали совершено иные цели.
Для усиления вымышленного представления о политической действительности газетами в ряде случаев использовались откровенно недостоверные сведения. Так, в «Вестнике ВПСО» прошла следующая информация: «Перехваченное большевистское радио сообщает, что города Ярославль и Муром предоставлены в полное распоряжение большевистских китайских войск за то, что они не согласились уплатить по требованию от них комиссарами контрибуции»[764]. Эта информация недостоверна. Советское радио не могло передать подобную информацию. Однако это сообщение было напечатано. Оно еще раз подчеркивало нестабильность советского режима и усиливающееся сопротивление общества большевизму.
По этой же причине, для формирования новой легенды о скором падении советского правительства в гатчинской белой газете «Приневский край» была помещена информация о крупных победах генерала Деникина на Южном фронте и занятии им Тулы, что не соответствовало действительности, но бравурный тон сообщения помогал газете создать эту легенду. «Город Тула занят нашими доблестными войсками… — говорилось в нем, — Наступление большевиков… совершенно ликвидировано. Большая армия рассеяна и сдалась в плен. Добровольческая армия идет вперед к Москве, не встречая сопротивления со стороны большевиков»[765]. В этой информации все неправда. Тулу Деникин не взял, Красная армия разбита не была, белые потерпели поражение.
Работники газет сами знали о том, что они передают неверную информацию. Но они делали это, т. к. эта информация могла быть использована как эффективный пропагандистский прием, могла увлечь читательскую аудиторию и повлиять на ее поведение. Для антибольшевистских газет в 1919 г. такой «выигрышной» информацией являлись, в частности, сообщения о взятие Петрограда. Белые газетные издания по несколько раз сообщали о его падении. Когда эта информация не подтверждалась, газеты объясняли это читателям тем, что данное сообщение было недалеко от истины, и только непредвиденные обстоятельства не позволили взять колыбель революции. «Если Петроград, после целого ряда сообщений о его “падении” вновь оказался в советских руках, — это вовсе не означает, что все эти сообщения были лишены какого-то ни было основания, — писала екатеринбургская газета “Отечественные ведомости” — По-видимому… был момент, когда судьба “красной столицы” зависела целиком и единственно от генерала Юденича и действующих вместе с ним военачальников»[766]. И чтобы развеять сомнения читателей в том, что перед ними вскоре не появится очередная газетная «утка», газета уверяла, что можно питать «вполне основательные надежды» на скорое взятие Петрограда[767].
Однако чаще всего газетные легенды соединяли действительность с вымыслом, что давало возможность более успешно формировать в общественном сознании идеологические установки. При яркой словесно-эмоциональной окраске оглашаемой легенды, при тесном сочетании правды и вымысла, подлинных интересов народа и ожидания политического чуда газетные мифы создавали мироощущение, имеющее стойкость предрассудка. Так, самарская газета «Наш день» летом 1918 г. поместила на своих страницах заметку следующего содержания. «С гидрой большевизма покончено, — торжественно провозглашалось в ней. — Это чудовище, лишенное своих жизненных органов, хоть и раскрывает пасть, но уже никому не страшно… Большевизм умирает — Россия возрождается… Но здоровому или вернее выздоравливающему организму все же грозят микробы другой болезни. Болезнь не такая смертельная, как большевизм, но как инфлуэнца, не вылеченная вовремя, грозящая осложниться и перейти в тиф, а поэтому требуется принятия экстренных мер для борьбы с нею. Эта болезнь — спекуляция. Рядом с поклонниками не национального «интернационализма» без роду и племени, воспитанными на немецких отбросах, вскормленных на картофельной шелухе германского социализма, так нахально и злобно посмеявшегося над русским, ползет, пресмыкается и жалит другой гад — спекуляция. Ею занимаются тоже люди, которым не дорога Россия. Люди, которым нужна Россия постольку, поскольку они могут нажить на ней капитал, не все ли равно каким предательски-гнусным путем»
