Газета Завтра 1221 (17 2017) - [21]

Александр ПРОХАНОВ.

То есть, грубо говоря, справедливость, но божественная, сталинизм-ленинизм, но православные.

Сергей КУРГИНЯН.

Если говорить об этом, то да. Теперь о том, к чему ближе большевики. Большевики ближе, если говорить о твоей модели, к Святой Руси и московскому проекту, чем к питерскому. Как ни странно. Ведь они все вроде бы ориентированы на Запад, "хотим туда", но по внутреннему духу… Большевики ведь что сделали? Никакой император, даже Пётр не мог ответить: "Да, мы будем очень большими, а чем мы другие?". Да, есть завещание Петра Великого (фальшивка или нет — неизвестно), где были какие-то слова, что мы потом повернёмся к Западу задницей. Но так и не сумели! Всё это как бы было вроде и другим, но тем же самым Западом. А Московское царство понимало, что оно другое, что оно — Византия. И большевики твёрдо понимали, что никакого отношения к буржуазному Западу они не имеют. Они сначала считали, что он беременен Красной революцией. Но как только они увидели, что этого нет, сказали: "Ты — чужой".

Настоящее фундаментальное антизападничество и холодная война возникли только на основе большевистской идеологии и не могли возникнуть на основе идеологии Российской империи, потому что только при большевиках возникло 2-е место и настоящая сверхдержавность. Все эти компоненты надо вернуть.

Я без всякой вражды отношусь к романовскому проекту и к Петербургской империи, в ней тоже можно увидеть много интересного, она не так проста: и Таганрог, и Николай I, и Пушкин — там что-то есть, там что-то внутри этого клубится, настороженно-антизападное. И, конечно, для меня сейчас безумно много значит Ломоносов. Потому что Ломоносов в своей дискуссии с норманнской теорией выдвинул совершенно потрясающие концепции русского генезиса. Но эти концепции потом замолчали. И даже вроде антинорманны — Татищев и прочие — это всё мелочь. Единственная по-настоящему крупная фигура — Ломоносов, ближайший сподвижник Елизаветы. Есть ещё русская романовская нитка.

Ломоносов там говорит, что мы-то от Антенора, мы не Эней, который создал Рим, а мы от Антенора, который ушёл в Падую, из Падуи в Балтику и далее. Это оправдание Рюриков не как варягов, а как чего-то другого. Это очень большие древности истории. Вообще Ломоносов сказал впервые, что у русских — мировая древнейшая история, которая тоже должна быть включена в этот контекст.

Александр ПРОХАНОВ.

Московское царство, московский проект связан с тем, что перенесли топонимику Святой земли под Москву и создали Новый Иерусалим. В этом квинтэссенция московского периода. Мы отняли у Запада, да и у Византии право называться колыбелью христиан, православия, христианства   — вот что сделал московский период.

А что сделал романовский период? Он, по существу, провозгласил теорию русского глобализма. И вот то, что ты говоришь: Ломоносов, который сказал, что нет, история является не норманнской, а русской, и этруски   — это русские, по существу,— это создание русского глобализма. И большевики тем же самым занимались.

Сергей КУРГИНЯН.

Конечно. Там даже не этруски, но энеты — точно. Энеты, Пафлагония, этот Антенор, Падуя. Кстати, был такой Ларуш, который нас во всём этом упрекал. А Ломоносов фактически говорил: "Смотрите, вот оно". И никто после него не осмелился. Либо совсем сумасшедшие, либо никто. Все отъехали от этого. Но всё-таки мы же должны понимать, что Ломоносов — гений, и что так просто, на пустом месте, он говорить всё это не будет.

Значит, у этого всего есть русская тайна, уходящая ещё глубже. И с моей точки зрения, здесь говорить надо о том, что классический Запад — это Великая Мать хтоническая, в конечном итоге уходящая в Змея, а Запад русский — это Великая Мать светлая, солнечная. Но именно Мать, Родина-мать и всё прочее. А соответственно, это кузнечный миф, это миф змееборческий. И там, и там это уходит в колоссальные пласты древности, которые ещё не изучены. И сейчас, в отличие от большевиков, которые "прыгали" в утопию, мы говорим: "Дудки, пока мы всю эту нить не соединим (в этом огромное значение твоей "Пятой Империи") — пока мы её дальше не продлим, и сюда не продлим, мы вперёд не двинемся. Мы так просто "прыгать" не будем. Мы всю свою традицию возьмём, синтез её нащупаем.

Александр ПРОХАНОВ.

Что и сделал Ильич.

Сергей КУРГИНЯН.

Да.

Александр ПРОХАНОВ.

Кстати, у Рериха картина   — Гималаи, или Тибетские холмы, или горы, и из-за этой цветомузыки гор поднимается огромное малиновое светило. Когда ты вглядываешься в него, видишь, что это— Ленин. То есть, по существу, он тогда написал "Восход Ленина". Я думаю, что мы переживаем время, когда из-за холмов этого Межцарствия будет восходить Ленин. Давайте дождёмся с тобой восхода Ленина.

Апостроф

Апостроф

Владимир Винников

27 апреля 2017 0

Дмитрий ГАЛКОВСКИЙ. Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями.   — М.: Книжный мир, 2017.— 812 с.

То, что капитальный труд одного из ведущих российских интеллектуалов, созданный ещё в начале 2000-х годов, наконец-то обрёл свою полную "бумажную" версию — несомненный плюс для отечественной культуры.