Гавел - [181]
Вскоре после своего избрания президентом Чехии в январе 1993 года Гавел стал заниматься вопросами расширения НАТО еще энергичнее. Первые сигналы не очень обнадеживали. Европейские страны-члены НАТО радовались окончанию холодной войны, и от них нельзя было ожидать, что они возглавят процесс, который мог вызвать неудовольствие России. Несмотря на утверждение Клинтона, что он планировал расширение НАТО как меру, позволяющую гарантировать завоевания свободы и демократии в Центральной и Восточной Европе, еще в ходе своей предвыборной кампании 1992 года[913], его правление поначалу характеризовалось сдержанностью и не слишком отклонялось от заявленных внутриполитических приоритетов. Многим казалось, что при отсутствии острой угрозы безопасности расширение НАТО не являлось необходимым и могло бы даже повредить. Внешнеполитическое ведомство США под влиянием Строуба Толботта, специального посланника и советника госсекретаря по делам новых независимых государств, а позже заместителя госсекретаря, исходило из убеждения, что Россия должна быть неотъемлемой частью новой архитектуры европейской безопасности. Даже неизменно благосклонная к Гавелу Мадлен Олбрайт, в те годы – постоянный представитель Соединенных Штатов в ООН, входившая в кабинет Клинтона, не проявляла активности в этом вопросе, чтобы ее не заподозрили в лоббировании интересов той части света, откуда она родом[914]. (Впрочем, это не оградило ее от шутливого замечания Клинтона по адресу Гавела, что Чешская Республика – единственная страна, у которой в Вашингтоне два посла[915].) Администрация США не была готова пойти дальше поддержки «Партнерства во имя мира» – программы укрепления доверия и ограниченного сотрудничества с посткоммунистическими странами, принятой НАТО в октябре 1993 года.
Но некоторые события помогли переломить ситуацию. Под впечатлением войны, свирепствующей на территории бывшей Югославии, администрация Клинтона начала сознавать, что в посткоммунистической части Европы необходимо выстроить действующие и надежные структуры безопасности. Дикие эксцессы и отдельные всплески ксенофобии в ельцинской России показали, что на ответственную роль будущего гаранта европейской безопасности эта страна была бы неподходящим кандидатом. Некоторые из европейских стран-членов НАТО ясно понимали, что без разрешения проблем безопасности в Центральной и Восточной Европе трудно будет предотвратить грозящую дестабилизацию и конфликты. Манфред Вёрнер, тогда генеральный секретарь НАТО, проникся к Гавелу симпатией еще во время его первого визита в брюссельскую штаб-квартиру альянса в марте 1991 года и не скрывал своего расположения, когда по должности обязан был выражать позицию Североатлантического совета. Ряд ведущих американских специалистов по вопросам внешней политики и безопасности, в частности, эксперты «мозгового треста» RAND, пришел к выводу, что расширение НАТО, независимо от актуальных угроз, должно быть составной частью стратегии укрепления стабильности и объединения Европы[916] – словно бы вдохновленные речью Гавела в СБСЕ.
Для успеха планов расширения НАТО была важна поддержка обеих политических партий в американском Конгрессе. Поначалу не многие из конгрессменов готовы были за них ратовать. Ни один из потенциальных претендентов на вступление в НАТО не имел в Вашингтоне ни достаточного веса для ведения в Конгрессе затяжной кампании лоббирования, ни достаточных финансовых средств, чтобы нанять профессионалов, которые вели бы ее за них. Вскоре чешский, венгерский и польский послы в Соединенных Штатах поняли, что им следует объединить силы и заниматься лоббированием сообща, чтобы иметь шанс на успех. Идея создания Вишеградской группы, высказанная Гавелом в Братиславе и поддержанная лидерами тогдашних трех стран в историческом венгерском замке на берегу Дуная, где в 1335 году три короля – чешский Иоанн Люксембургский, венгерский Карл Роберт Анжуйский и польский Казимир III Великий – встретились, чтобы заключить союз, теперь начинала приносить плоды. В том числе благодаря многочисленной и политически активной чешской и венгерской диаспоре и еще более многочисленной польской диаспоре в штатах на Восточном побережье и на Среднем Западе, во Флориде и в Техасе американские законодатели начали наконец к нам прислушиваться. Конгресс ратифицировал несколько законов, среди них – Закон о сотрудничестве с НАТО 1994-го и Закон о поддержке расширения НАТО 1996 года.
Хотя президент Клинтон вначале колебался, он, как настоящий политик, быстро понял необходимость расширения НАТО. В значительной степени именно настойчивые призывы Гавела и Валенсы во время его встреч с каждым из них в отдельности и с обоими вместе тогда, в апреле 1993 года, побудили его «начиная с этого дня, относиться к расширению НАТО положительно»[917]. В глазах Клинтона, который признавал влияние на него Гавела задолго до их встречи, чешский президент «олицетворял неотложность вызова» привести процесс в действие
