Гавел - [161]

Мирное разделение Гражданского форума, однако, послужило моделью еще более важного события, которое в тот момент никто не мог себе представить. Клаус, настаивая на разделении Форума, которое развязывало ему руки для преобразования одного крыла движения в самостоятельную политическую партию, где его лидерству никто бы не угрожал, проявил не только жесткость, но и практичность. Он не собирался ввязываться в споры о том, какая из двух партий унаследует название «Форум», какая сохранит за собой его имущество и будет его правопреемницей. Ко всем этим вопросам он подходил разумно, а зачастую и великодушно. Это позволяло ему сосредоточиться на главной цели, состоявшей вовсе не в том, чтобы подчинить себе движение, а в том, чтобы взять в свои руки бразды правления. В глазах своих противников он становился могильщиком революции. В глазах сторонников – глашатаем нового устройства.

Именно такое устройство было теперь основной задачей нового правительства. В соответствии с предсказаниями британского политолога немецкого происхождения Ральфа Дарендорфа касательно annus mirabilis («года чудес»)[862], фундамент новой политической системы был заложен всего-навсего за шесть месяцев. В последующие приблизительно шесть лет должны были быть приняты ключевые решения по вопросам законодательства страны, ее экономики и создания множества институтов, благодаря которым свободное общество может функционировать и процветать. Однако никто пока не вспомнил о последней части прогноза Дарендорфа: что пройдет еще приблизительно шестьдесят лет, пока изменится мышление людей.

Не обязательно было разделять – и Гавел не разделял – экономический детерминизм Карла Маркса и его последователей, чтобы понять, что эффективная реформа экономики необходима для будущего благосостояния страны. Однако само по себе понимание этого еще ни в коей мере не означало, будто кому-то известен верный рецепт. Масштаб проблемы был огромным, а Гавел – вместе с большей частью чехов и словаков – не был достаточно основательно подготовлен к ее решению. Несмотря на то, что он неутомимо читал и занимался самообразованием, для него, как и для большинства из нас, оставались тайной не только основы экономической теории, вместо которой нас насильственно пичкали так называемой политэкономией (дикой смесью марксистской пропаганды и диалектической софистики), – у него вообще было лишь самое отдаленное представление о том, как функционирует настоящая экономика. То, что считали экономикой в коммунистической Чехословакии, где из стран реального социализма, вероятно, было национализировано больше всего, управлялось на треть по правилам казарм, на треть – по правилам трудового лагеря, а последняя треть работала по рыночным законам теневой экономики, и эта-то треть и была относительно эффективной, но, правда, нелегальной. Гавел, конечно, прислушивался к советам экономистов, но эти последние – чтобы все еще больше запуталось – были как минимум двух видов. Одну группу, возглавляемую и контролируемую Вацлавом Клаусом, составляли экономисты из академических кругов, которые в прежних своих исследовательских институтах и академических учреждениях для вида решали задачу квадратуры круга, стараясь при этом привнести в плановую экономику хотя бы мельчайшее рациональное зерно, но вместе с тем пользовались своим доступом к мировой специальной литературе и своими зарубежными контактами, чтобы узнать как можно больше о теоретической базе функционирования свободного рынка. Экономисты из второй группы были по большей части отстраненными менеджерами-реформаторами периода Пражской весны, которые умели обеспечить эксплуатацию завода или предприятия и при следовании догматам социалистической экономики (а часто вопреки им), но у них было весьма смутное представление о том, как функционирует рыночная экономика в нормальных условиях. Эти две группы теперь боролись за душу Гавела. Однако при наличии многих других приоритетов Гавел не располагал достаточным временем и не проявлял необходимого понимания, а может быть, и интереса, чтобы глубоко вникать в проблему.

В правительственном «Сценарии экономической реформы», принятом Федеральным собранием в сентябре 1990 года, цель преобразования системы народного хозяйства была сформулирована так: «Переход от централизованно планируемой к рыночной экономике». Поскольку никто пока не был готов трансформировать всю экономику, вначале в качестве своего рода пилотного проекта была запущена так называемая «малая приватизация», в ходе которой были проданы с торгов тысячи малых предприятий, магазинов, ресторанов и мастерских. Хотя это был самый справедливый и самый прозрачный способ, какой только могло предложить правительство, он не учитывал то очевидное обстоятельство, что в стране существовало крайне неравномерное распределение богатств, возникших не вследствие естественного отбора победителей и проигравших на свободном рынке, но – прямо или косвенно – в результате произвола коммунистических властей. У подавляющего большинства людей попросту не было денег, и они никак не могли их заработать. Шкала заработной платы была весьма недифференцированной, перекошенной в пользу рабочих профессий и в ущерб профессионалам всех видов. Отсутствовали акции, а сбережения приносили лишь минимальный процент. Считалось незаконным иметь в собственности более одного объекта недвижимости для жилья и одного для отдыха. Никакого капитала скопить было нельзя.