Гавел - [139]
Далее на очереди были канцелярия президента и огромный Град, где она размещалась. После того как Гавел дистанцировался от политического движения, которое помогло ему попасть в Град, он уже не мог рассчитывать на то, что это движение или депутаты от него в парламенте останутся проводниками его влияния (другое дело – правительство, где он назначал и отзывал министров), поэтому он понимал, что ему потребуется сильная и эффективная канцелярия. Учреждение, куда он пришел со своими десятью советниками, даже отдаленно не соответствовало этим представлениям. Не велась никакая документация, не существовало никаких официальных процедур и директив. Не было автопарка, компьютеров и даже электрических пишущих машинок. Отсутствовал персонал, секретарши, протоколисты, работники связи, аналитики, не было никакого планирования. Все это предстояло организовать и ввести в строй за пару дней. Обзванивали друзей, друзей их друзей, а потом и друзей этих друзей. Первый президентский лимузин подарил нам португальский президент Мариу Соареш. Несколько недель спустя посол США Ширли Темпл Блэк сообщила, что американское правительство дарит Граду бронированный «шевроле». К несчастью, его подвеска в сочетании с пражскими булыжниками вызывала у Гавела приступы морской болезни, поэтому «шевроле» почти не использовался[801]. Ввиду плачевного состояния безопасности Града, по крайней мере с точки зрения Гавела, американское правительство предоставило также экранированный отсек, исключающий подслушивание, который прозвали холодильником. Секретарш сотрудники Гавела искали повсюду, в том числе среди девушек, водивших экскурсии по Граду, у которых можно было предполагать хотя бы какое-то знание иностранных языков. Мы провели прямую линию передач информационных агентств «ЧТК» и «Рейтер», а чуть позже запустили также одну из первых локальных компьютерных сетей, довольно продвинутую систему на базе Lotus Notes, кабель которой, вопреки бурным протестам музейных работников Града, протянули через чердачные помещения под барочными и ренессансными крышами. Мы создали пресс-службу с пресс-центром и регулярными пресс-конференциями в помещении бывшего кинотеатра Гусака. Сформировали и небольшую аналитическую группу, которая изучала результаты опросов общественного мнения и прогнозировала последующий ход событий. Протоколисты – профессионалы в области машиностроения и ядерной физики – учились правилам этикета.
Однако некоторые должности все же требовали специальной квалификации. Начальник Военной канцелярии президента республики и верховного главнокомандующего армии не мог не быть профессиональным военным в звании генерала, но, кроме тех, кто поднялся по служебной лестнице, пройдя боевую и политическую подготовку у коммунистов, других генералов в наличии не было. Как из таких людей выбрать лояльного и относительно непредубежденного профессионала? С этой целью Гавел учредил отборочную комиссию, куда включил советника по делам внутренней политики и безопасности Иржи Кршижана, своего имиджмейкера актера Петра Ослзлого, Эду Крисеову, о которой было известно, что она находится в астральной связи с высшими силами, и меня, поскольку я был психологом. В коридоре ожидали четверо кандидатов с потными лбами, которые выглядели так, словно они заранее боялись как быть назначенными на должность, так и потерять ее. На вопросы об их военной карьере и сопутствующих обстоятельствах мы получали односложные ответы, похожие один на другой практически нулевой информационной ценностью. В конце концов мне пришло в голову спросить, что они читают на сон грядущий. Один явно читал только уставы и приказы, второй освоил всю классику марксизма по-русски, третий, более просвещенный, увлекался историей битв и военных кампаний от походов Ганнибала до времен фон Клаузевица. Четвертый, командир бригады войск противовоздушной и ракетной обороны, долго колебался и в итоге выпалил: «Уловка-22». Дальше можно было не спрашивать. Генерал Ладислав Томечек прослужил в Граде почти весь период, пока Гавел оставался президентом.
Внешний вид канцелярии президента требовал от Гавела ничуть не меньше времени и внимания, чем подбор подходящих сотрудников. Следует признать, что на нормального человека она производила довольно-таки устрашающее впечатление. Огромное и почти пустое пространство, половина дверей и ворот всегда заперта – причем ключи зачастую неизвестно где. В числе первых находок были: помещение, в котором за пультами сидели люди в наушниках и слушали телефонные разговоры – да-да, все, в том числе президентские разговоры – из соображений «безопасности», запертая каморка с телефоном прямой связи с Кремлем[802] и подземный лабиринт тоннелей, где, по-видимому, высшие представители коммунистической власти предполагали укрыться в случае начала ядерной войны.
Кабинеты в канцелярии, как казалось на первый взгляд, были словно специально обставлены так, чтобы скорее отпугнуть посетителей, чем произвести на них впечатление, будто им тут рады. Громоздкая барская мебель выглядела так, словно ее делали на колоде для рубки мяса, а картины на стенах свидетельствовали не столько о вкусе прежних хозяев, сколько о его полном отсутствии. Кроме того, в канцелярии президента и прилегающих комнатах было такое множество ванных комнат, что любого психоаналитика оно натолкнуло бы на мысль о комплексе Пилата.
