Гавел - [138]

. Не вполне ясно, что именно побудило его так решительно отделить свой новый пост от той политической силы, которая его туда вознесла. Кое о чем говорит тот факт, что Гавел вместе с «Инициативной группой» помогал создавать в рамках Форума ряд новых комиссий и групп, «куда мы отправляли людей, мешавших нашим инициативам»[797]. Свою роль, видимо, сыграл совершенно иной, требующий много времени рабочий график президента, но главным, по всей вероятности, было то, что Гавел вновь поддался своему инстинкту объединителя. Как раньше, когда он выходил за границы диссидентского гетто, стараясь организовать более широкие неформальные структуры, из которых в итоге и вырос Гражданский форум, так и теперь он рассматривал свою роль как в первую очередь гражданскую и общенациональную. Он ставил себе цель стать президентом всех чехов и словаков, а не президентом Гражданского форума. При этом он не до конца сознавал, что тем самым отсекает себя от ресурса широкой поддержки и авторитета, которые обеспечивали ему, при всей своей разношерстности и низкой эффективности, Форум и «Общественность против насилия».

Необходимо было заложить основы новой политической системы. Гавел не играл в этом процессе решающую роль, какая подобала бы лидеру революции, и потерпел поражение в целом ряде битв, в которых участвовал. Первая из них касалась избирательной системы. Гавел и его соратники поддерживали мажоритарную систему, введение которой привело бы к созданию немногих политических партий и достаточно сильных правительств, опирающихся на значительное большинство в парламенте. Но это был не главный аргумент Гавела. В духе своей политической философии он полагал, что депутат, избранный на основе мажоритарной системы в конкретном избирательном округе, будет поддерживать связь с избирателями, что, с одной стороны, заставит его по-настоящему проникнуться ответственностью за конкретную территорию, а с другой – позволит избирателям призвать его к ответственности. Напротив, пропорциональная система, даже при минимальном барьере голосов, необходимых для того, чтобы пройти в парламент, подразумевала бы существование большего количества партий, которым пришлось бы вступать в коалиции, чтобы сформировать заведомо нестабильное правительство. Кроме того, эта система усилила бы роль партийных секретариатов в ущерб отдельным депутатам. На этом поле Гавел проиграл решительно настроенной оппозиции из бывших и нынешних коммунистов-реформаторов, которые стремились вернуться во власть под вывеской «Возрождения»; к ним примкнули и некоторые из бывших коллег Гавела по диссидентскому движению, многие из них – также коммунисты в прошлом. Мотивы коммунистов легко понять. Они боялись, что в ходе любых выборов по мажоритарной системе потерпят сокрушительное поражение. И боялись они небезосновательно; в следующие двадцать лет коммунисты в целом устойчиво держались на уровне между десятью и четырнадцатью процентами голосов – этого было предостаточно для преодоления пятипроцентного барьера, но не хватило бы для получения более серьезного количества мандатов при мажоритарной системе. Когда семь лет спустя был сформирован избранный по мажоритарной системе чешский Сенат, то коммунисты получили в нем всего три из 81 места. Менее понятны были мотивы ряда ближайших соратников Гавела, в том числе, возможно, и для него самого. Некоторые, в частности Петр Питгарт[798], действительно опасались слишком однозначного результата выборов по мажоритарному принципу, которые неизбежно превратились бы в плебисцит по вопросам прошлого и будущего страны. Могло создаться впечатление, что после сорока лет насильственно навязанного тоталитарного правления люди, вероятно, хотели бы такого плебисцита. Но перевешивал страх перед якобинством, который не скрывал и Гавел, хотя при этом достаточно было вспомнить о первых отчасти свободных выборах в Польше весной 1989 года. Эти выборы стали именно таким плебисцитом, дав «Солидарности» ясный мандат на формирование будущего, – что, однако, не привело к каким-либо якобинским эксцессам. У этой дискуссии был и еще один эффект – побочный, однако долговременный. 10 января, во время встречи в канцелярии Гавела на набережной, главный поборник пропорциональной системы выборов Зденек Ичинский пытался успокоить президента, уверяя его, что эта система будет действовать всего два года, после чего, если она окажется неподходящей, ее можно будет изменить[799]. Гавел усмотрел в этом основание для сокращения до двух лет срока первого мандата всех свободно избранных представителей, включая президента, что ввиду его глубоко противоречивого отношения к должности, в которую он вступал, абсолютно его устраивало. Но через два года это возымело пагубные последствия для конституционной стабильности и помогло раскрутить маховик событий, которые привели к разделению Чехословакии.

Следующая битва со столь же серьезными последствиями обошла Гавела более или менее стороной. В январе 1990 года Федеральное собрание утвердило важнейший закон о политических партиях, выдержанный в соответствии с принципом неограниченного права граждан создавать объединения. Однако по какой-то причине этот закон игнорировал суверенную целостность страны. Согласно его положениям в Чешской Республике разрешалось создавать и регистрировать чешские политические партии, а в Словацкой Республике – словацкие. При этом создание федеральных чехословацких партий не предусматривалось. В довершение чешские политические партии не могли действовать в Словакии, и наоборот