Гавана. Столица парадоксов - [58]
На любой игре на «Эстадио Латиноамерикано» эта смесь варварства и изящества, составляющая саму суть Гаваны, всегда очевидна. Симпатичные женщины подают кубинский кофе — темный и настолько сладкий, что кажется сиропом, — в хитро сложенных листах бумаги, служащих неплохими стаканчиками. Во время перерыва перед пятым иннингом женщины вышли на поле и принесли кофе ампайрам (судьям). Большую часть оставшегося времени игры зрители громко сквернословили в адрес этих ампайров. Вот почему кофе, единственное, что подают на стадионе, более удачная «закуска», чем то, что продается на стадионах провинциальной Кубы, где можно подкрепиться только chupas (леденцами). Неубедительно кричать ампайрам ¡Pendejo! и другие нецензурные слова, когда сосешь леденец.
Кроме криков, постоянно слышен гул разговора. Этот звук издают фанаты, обсуждающие стратегию игры. Дискуссия идет и после окончания игры, когда они покидают стадион и садятся на автобус до дома. Она продолжается на следующее утро среди поклонников и фанатов — по-испански это одно слово (fanático) — в Центральном парке, на месте возле памятника Хосе Марти, известном как Esquina Caliente, «горячая точка». Это название, если его не применяют к этому конкретному месту, относится к третьей базе: на третьей базе нет времени размышлять о стратегии. Некоторые ходы надо совершать мгновенно. Это горячая точка на игровом поле.
В то самое утро темой разговоров был пятый иннинг в игре Industriales прошлым вечером. Пятый иннинг, за два иннинга до вероятной победы, имеет решающее значение на Кубе, так же как седьмой иннинг в девятииннинговой игре Главной лиги, поскольку на Кубе, если команда ушла вперед на десять или больше ранов после седьмого иннинга, игра заканчивается. Это называется боксерским термином нокаут.
Именно в той игре нокаут не намечался, поскольку счет был равный. Были раннеры в первом и втором, аутов не было. Бэттер сделал мягкий граундер в инфилд, а питчер Industriales принял его и отбил второму бейсмену, чтобы заставить раннера бежать с первой базы. Второй бейсмен перебросил первому, чтобы отвлечь отбивающего, но это позволило раннеру, который был на второй базе, развернуться и получить ран. Это означало, что теперь Industriales проигрывают на один ран. Но теперь было два аута и никого на базе, так что выйти из иннинга было просто. Но что правильнее: сделать так, как было сделано, или надо было бросать на третью — служило темой жарких споров в парке на следующее утро.
«Coño, carajo, pendejo[90], нельзя сливать ран в такой игре в пятом!» — «Слушай, hijo de puta[91]! Тогда был бы всего один аут и два игрока остались на базе!»
Указательные пальцы вытягивались как острия холодного оружия. Впереди аналогичный жест делал мраморный Марти. Вены вздувались, пот собирался каплями, кто-то краснел. Если какой-то зритель не понимал по-испански, он мог бы подумать, что идет политический спор, который вот-вот приведет к насилию. Industriales быстро получили третий аут, сделали два рана в шестом иннинге и выиграли матч, но дело было не в этом. Спор шел о стратегии. Позже все пили вместе кофе маленькими чашками.
Такова Гавана — город apasionado y febril como el amor de una mujer fea («страстный и безумный, как любовь уродливой женщины»), как однажды грубо выразилась о нем Дульсе Мария Лойнас, одна из самых любимых гаванских писательниц. С тех пор как испанцы начали основывать свои разнообразные «Гаваны», перемены стали частью городской истории, и кажется очевидным, что Гавана еще будет меняться невероятным образом, быть может даже в ближайшем времени. Но то, что делает Гавану Гаваной — абсурдным, разрушающимся мегаполисом чернокожих и белых, несмотря на поблекшие тропические краски, — несомненно, никуда не денется.
Благодарности
Моя первая благодарность — людям Гаваны, которые на протяжении почти тридцати пяти лет проявляли по отношению ко мне теплоту и гостеприимство в то время, как моя страна пыталась морить их голодом.
Сильно запоздалое спасибо Дэвиду Брауну, которому я помогал в его исследованиях и который научил меня разбираться в афро-кубинских религиях.
Спасибо моему агенту и другу Шарлотте Шиди, Джорджу Гибсону, одному из величайших издателей, и Нэнси Миллер, одному из величайших редакторов. Как же мне повезло работать с такими людьми.
Спасибо Мэриен Мэсс и Талии за любовь и поддержку, не говоря уже о подборе иллюстраций.
Общая библиография
Antolitia Gloria. Cuba: Dos Siglos de Musica. Havana: Editorial Letras Cubanas, 1984.
Barclay Juliet. Havana: Portrait of a City. London: Cassell, 1995.
