Галицко-Волынская Русь - [195]
Высокая мобильность и самостоятельность воинских сил, способных полностью обходиться без участия князя, возглавляемых собственными (земскими) предводителями, была в традиции Галицкой земли. Решения, принимаемые галицкими воеводами во время военных походов, могли прямо расходиться с волей князей, если того требовали интересы общины, войска[2732]. Данное положение еще более укреплялось, когда между князем и общиной возникали противоречия или не доставало взаимного доверия, когда князь не находил должной поддержки бояр и простых людей (как то было, к примеру, в княжение Мстислава Удалого)[2733]. Далеко не просто складывались отношения галичан с Даниилом, особенно с конца 20-х годов, когда князю приходилось силой брать галицкий стол, преодолевая растущее сопротивление общины[2734], Галицкое боярство за время «мятежей» и «крамол» первых десятилетий ХIII в. значительно укрепило свои политические позиции, расширяя роль и полномочия общественных лидеров: теперь бояре от имени горожан могли вступить в переговоры и заключать соглашения с правителями других земель и государств, в том числе и с претендентами на галицкий стол, нередко за спиной действующего князя, неугодного общине[2735].
В этой связи вполне достоверными выглядят известия В. Н. Татищева о тайных переговорах «бояр и советников» Даниила с князем Михаилом, состоявшихся во время осады Чернигова. Едва ли в числе «советников» были воевода Мирослав и связанные с ним волынские бояре, — они, как мы знаем, твердо стояли за продолжение войны на стороне киевского князя. «Советники» же убедили Даниила отступиться от последнего ради скорейшего заключения мира. Такой «совет», вероятнее всего, должен был исходить от галицких бояр и в значительной степени был обусловлен интересами стоявших за ними «воев».
Черниговский поход уже слишком затянулся: как говорит летопись, он продолжался от Крещения до Вознесения, т. е. более пяти месяцев, и «вой» за это время «иструдились», будучи отягощенными, к тому же, изрядными трофеями, ведь за время похода были «пленены» «все Черниговьскые страны»[2736]. Галицкие бояре, и в их числе Григорий Васильевич с Молибоговичами, через некоторое время, как говорит летопись, опять связались с перешедшим в наступление черниговским князем и «советовали» ему «взять» в Торческе волынскую дружину Даниила во главе с Мирославом, а, может быть, и самого Даниила[2737].
Как видно, за время черниговского похода у некоторых влиятельных галицких бояр завязались тесные отношения с Михаилом Всеволодовичем. По мнению исследователей, именно эти бояре, среди коих особо подчеркивается роль Молибоговичей, вскоре призвали на галицкий стол черниговских князей — Михаила и его сына Ростислава[2738]. Нельзя, впрочем, согласиться с утверждением, что Даниил лишился галицкого стола в результате очередного «боярского заговора», и что князь Михаил был «посажен» в Галиче боярами[2739]. Доказывая этот тезис, новейший исследователь Галицко-Волынской летописи Η. Ф. Котляр с легкостью поправляет самого летописца: вопреки показаниям источника, где значатся «галичане», т. е. городские жители вообще, историк ведет речь лишь о боярах. В передаче Η. Ф. Котляра летописное сообщение об отставке Даниила приобретает следующий вид: «бояре галичьстии… воздвигоша крамолу. Судиславу же Ильичу рекшую: "Княже! Льстив глагол имеють галичане (т. е. бояре. — Н.К.), не погуби собе, пойди прочь". Данилови уведавшу крамолу их, изиде во Угры»; «не какие-то там безымянные "галичане"», — поясняет свою позицию исследователь, — а двуличный боярин Судислав «имел "льстив глагол" против Даниила, именно он вдохновлял и направлял боярские интриги против законного властителя»[2740].
Источник, как нам представляется, рисует совсем иную картину, где наряду с боярами, несомненно, действуют простые галичане, и отношение их к Даниилу такое же, как у бояр. Это значит, что против Романовича выступила вся община, и потому он был так легко повержен, без всякого постороннего вмешательства. Летопись говорит, что когда разбитый под Киевом князь «прибежал» в Галич, он застал там брата Василька, причем «Василкови же бывшоу в Галичи с полкомь»[2741]. Следовательно, отправляясь в поход против черниговского князя, Даниил оставил в Галиче волынские войска во главе с собственным братом, самым верным своим союзником[2742]. Сказанное само по себе достаточно определенно характеризует отношения Романовичей с галичанами, говорит об уровне взаимного доверия. Подобным образом поступали только венгерские короли, державшие в Галиче постоянный гарнизон на случай возможного неповиновения жителей[2743].
Вполне естественно, что галичане поспешили избавиться от засевшего в городе волынского полка. Бояре Доброслав Судьич и Сбыслав Станиславич подговорили межибожского князя Бориса Ярославича послать к Даниилу ложное известие: «Изяславъ и Половци идоуть к Володимероу»
