Галицко-Волынская Русь - [185]
Все это время на правом фланге волынских позиций продолжалось сражение Василька Романовича с венграми. Даниил сам видел «стягъ Василковъ стояще и добре борющь и Оугры гонящоу»[2584]. Ничего не добившись в центре и на левом фланге, старший Романович решает направить главный удар против уже потесненных братом венгров. Соединившись с войсками еще одного волынского воеводы Мирослава, он отправился «братоу на помощь». Численный перевес принес временный эффект: «Онем же (венграм. — А.М.) не стерпевшим, оскочиша». Но тут за дело взялся Глеб Зеремеевич — главный воевода в войсках Андрея. «Собравъ Оугры», он «приеха на стягъ Василковъ»[2585]. В войсках Романовичей возникло опасное замешательство, едва не стоившее жизни Даниилу, — был момент, когда последний «никого не веде (виде, по Хлебн. и Погод. сп. — А.М.) въ нихъ (т. е. среди своих войск. — А.М.) воиника, но отрокы, держаща коне», и только Божий промысел да резвый конь спасли князя от острых вражеских мечей[2586].
Далее в описании битвы возникает какая-то смысловая лакуна. Совершенно неясно, каким образом Романовичам в итоге удалось взять верх над противником. Картина ожесточенного боя, не сулившего, как мы видели, никаких сколько-нибудь ощутимых преимуществ волынским князьям, внезапно сменяется сценой полного разгрома и бегства галицко-венгерского войска. Насколько удается судить, победа была достигнута усилиями правофлангового полка Василька Романовича, действовавшего против венгров, не проявивших должной стойкости и отваги: «Василковъ полкъ гнаше Оугры до становъ, и стягъ королевич подътяли бяхоу, дроузии же мнози Оугре бежаща, оли во Галичь (в галичи, по Хлебн. и Погод. сп. — А.М.) становишася»[2587]. Здесь мы имеем еще одно доказательство того, что войско королевича Андрея состояло из венгров лишь отчасти, и то была не основная его часть. Уже после бегства венгров с поля битвы, королевич начинает отводить к Галичу свои основные войска, так как они уже понесли слишком большие потери: «Королевичь же обратися в Галичь, зане бе оуразъ великъ в полкахъ его. Иней же, Оугре, бежаша, оли в Галичи становишася»[2588].
Победа под Шумском привела к изменению соотношения сил в пользу Романовичей. К ним переметнулся вчерашний союзник королевича Александр Всеволодович Белзский, и они «прияста и с любовью»[2589]. Не теряя времени, волынские князья перешли в наступление.
Весной 1233 г., когда «траве же бывши», «Данилъ же поиде со братомъ и со Олександромъ Плесньскоу. И пришедъ, взя и подъ Аръбоузовичи, и, великъ плен прия, обратися во Володимеръ»[2590]. Плеснеск — один из галицких «пригородов», расположенный на самой границе с Волынью[2591]. Важность его стратегического положения состояла в том, что он прикрывал дорогу на Звенигород[2592]. Значение этого рубежа, открывающего путь к центру Галицкой земли, хорошо понимали волынские князья. В свое время взять его пытался отец Даниила и Василька Роман Мстиславич, наступавший на Галич со стороны Волыни[2593]. Не случайно Плеснеск, упоминающийся даже в «Слове о полку Игореве»[2594], обладал чрезвычайно мощными укреплениями, включавшими до семи оборонительных рубежей, часть из которых существовала еще со скифских времен[2595]. Овладеть им было непросто. Неудачей закончилась попытка Романа Мстиславича захватить город в 1188 г., что предопределило провал его планов воевать за Галич[2596]. Эту же цель, скорее всего, преследовали и его сыновья, но сразу продвинуться дальше Плеснеска им не удалось. Тем не менее, большая война за галицкий стол была начата.
После непродолжительного перерыва стороны приступили к решающей стадии выяснения отношений, для чего были мобилизованы все имеющиеся ресурсы. Королевич Андрей получил подкрепление из Венгрии: войска привел воевода Дианиш, которого королевич вместе с боярином Судиславом Бернатовичем, по выражению летописи, «выведе на Данила»[2597]. Последний тем временем «еха Кыевоу и приведе Половце» хана Котяна, а также киевского князя Владимира Рюриковича и еще одного князя именем Изяслав[2598].
Личность этого князя, упоминаемого в Галицко-Волынской летописи только по имени, вызывает разноречивые толкования. Большинство исследователей принимает его за Изяслава Владимировича, сына княжившего в Галиче Владимира Игоревича[2599]. Неосновательность такого отождествления доказывал М. С. Грушевский, усматривая в упомянутом Изяславе смоленского князя Изяслава Мстиславича, сына княжившего в Киеве Мстислава Романовича[2600]. Эту точку зрения принимает В. Т. Пашуто
