Галерея Миров - [40]
Я была ранена в этом сне. Вижу, что умираю, тихо и без боли, и кто-то несет меня на руках. Бережно, как самое дорогое сокровище. Я слышу, как бьется его сердце… А лица его я не помню. Помню, что высокий, сильный… темно-зеленая футболка, стрижка ежиком… глаза… добрые очень, и в них много-много света. И голос, по которому сразу понимаешь — он улыбается… «Я с тобой, а значит, все будет хорошо. Спи…» И тогда я тоже улыбаюсь, но не сплю… вдруг он исчезнет?..
Мы поднимались и поднимались по лестнице… вверх на бесконечное число ступенек. Я поретяла счет времени… пригрелась в объятиях теплых рук… и эта качка, как в колыбели. Уснула, а когда снова открыла глаза, то увидела над собой обшарпанный купол Храма, кое-как освещенный нашими самодельными светильниками. С него, с высоты, как живые смотрели лица, лица, лица… и одно из них было чем-то смутно похоже на то, что во сне… В этот день я победила болезнь. Не сама. Меня кто-то вытащил, вынес на руках, к жизни, к свету. Именно кто-то. Он был настоящий, был ЛИЧНОСТЬЮ — уж я-то умею миражи и сущностей отличать от живых душ…
Вот и сейчас… тот сон… снова… И он снова несет меня на руках, только чувствуется, что сам идет еле-еле. Дыхание сбивается, похрипывает… Шаги тяжелые… И знаю, что если он упадет, мы погибнем вместе.
Лицо… теперь знаю, почему оно мне не запомнилось тогда… оно меняется, вечны только глаза. Лицо за лицом… и имена всплывают в голове, сотни и тысячи до боли знакомых имен… У меня сердце встрепенулось, как птица, когда на миг мелькнуло улыбающееся лицо Дениса… но оно вдруг все подобралось, обросло шрамами и ожогами… волосы побелели, а улыбка, его добрая и грустная улыбка, превратилась в эту ужасную, пугающую ухмылку Влада… но глаза были те же…
— Рон, Рон!!! — Ив тряс сестру за плечи.
На какое-то мгновение ему вспомнился тот побег, когда за спиной — шесть «Грифов», а Ронка, замерзшая, полуживая, лежит в снегу и не просыпается… Но только на мгновение.
Она открыла глаза…
— Ну вот, — ласково произнес Ив(что с ним случалось редко), — ты чего тут в обмороки грохаться взялась? — и безобидно пошутил: — Беременная, что ли?
Рон засмеялась. Ив тоже. Весело, взахлеб, хотя вроде бы смеяться было не над чем…
— Знаешь, я сон видела, хошь расскажу?
— А давай! Опять про лес?
— Неа… Слушай…
43
Туман, как будто плывешь глубоко под водой. В ушах гудит, как бывает, когда прислушиваешься к морской раковине. Сознание плавает, и толком не понимаешь, где ты, чего ты… Надоело так плавать! Надоело! Выплыть бы наверх, воздуху глотнуть, полежать на солнышке. Только проблема — не знаешь, где в этом водном мире верх, где низ… и ничего не видно. Совсем…
Вот, кажется, кто-то тянет за шкирку, и плывешь, плывешь. Куда-то вбок. Оказывается, верх был там…
— …у тебя его глаза. Синие. Его улыбка, в те редкие моменты, когда ты улыбаешься. Его голос… его… память… Ты совсем, как Денис, — прошептала Рон, заглянув в безвольные, больные полузакрытые глаза…
— Я — Влад, — сказал он твердо, и в голосе, вдруг окрепшем, растерявшим всю болезненную хрипотцу, прозвенела сталь. — Но все равно спасибо. Что лечишь. Пусть даже в память о нем…
— Да… на, держи, — Рон положила что-то в его ладонь и сжала ее в кулак. — Твоя пуля.
— И эта маленькая сволочь сидела у меня в спине! — скучно воскликнул Влад, подбросив кусочек металла на ладони. Не поймал: рука не слушалась. — Слишком маленькая… поэтому я и не смог ее вытащить…
— Расковырял рану только! Долго будет заживать. Она и гнить начала уже… Теперь у тебя в спине вот такенная дыра, — Рон даже зачем-то улыбнулась.
— Ничего, до слета заживет, — с искренним оптимизмом заметил Влад и закрыл глаза…
— О чем вы там шушукаетесь? — поинтересовался Ив. В суть разговора он особо-то не вникал. Было дело поважнее — открыть замерзшую напрочь банку консервов.
— Ни о чем, — Рон подошла и присела рядом.
— Я не против, конечно, — Ив последним усилием открыл банку и поставил ее греться. — Но ты… не говори с ним лучше. Он зубы заговаривать мастер. Всегда так: заводит какую-ньть задушевную беседу… как со мной о сыне… и все. Понимаешь, ведь?
— Ага, — задумчиво протянула Рон и взяла прут — пошевелить угли.
— Не нравится он мне, — сказал Ив через некоторое время. — Может, пристрелим его, и дело с концом? Он же играет с нами. Видишь ведь. Как кошка с мышкой. Вот надоест ему — и нам хана… — Рон молчала. — Ты думаешь, он так и даст отвести себя на слет?! — начал распаляться Ив, но вовремя сбавил громкость, чтобы Влад не услышал.
Молчали некоторое время. Забыли про банку консервов. А в ней лед уже растаял в воду, которая начала пузыриться по краям жестянки. Запахло гороховым супом…
— О чем он с тобой говорил вообще? — спросил Ив.
— Про город этот рассказывал. Каким он был до войны… — Рон осеклась и уставилась на окно, за которым всего-навсего торчало еще одно мертвое дерево, какие тут на каждом шагу.
— Ты чего? — Ив насторожился и подтащил поближе автомат.
— Яблоня. Смотри…
— И что?..
— Он тут жил раньше… на втором этаже. Яблоня… он говорил, ветки до окна доставали, что яблоки можно было рвать и есть…
Ив хотел сказать пару ласковых, но, увидев сияющее счастьем лицо сестры, передумал, и, пробурчав что-то, отхлебнул горячего супа из банки. Отхлебнул снова и передал банку Рон…
Ни ростом, ни, судя по взгляду, опытом, ученик миродержцев не отличался, НО: на груди у него на какой-то бестолковой веревочке болтался крупный харуспекс с ОТКРЫТОЙ лицензией. Есть о чем задуматься…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Университет магии назывался — ни больше, ни меньше — Небесной Цитаделью. Огромный замок не спеша летел по небу, окруженный витиеватыми облаками водяного пара. Вид до горизонта — из каждого окна, причем каждый день новый. Два миллиона студентов были настоящими кругосветными путешественниками и за время обучения (от 5 до 15 лет, в зависимости от кафедры) успевали облететь чуть ли не весь мир.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В восьмой том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Далет-эффект» (1970), «Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!» (1972) и «Судовой врач» (1970). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В пятый том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Чувство долга» (1962), «Чума из космоса» (1965) и «Фантастическая сага» (1967). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В второй том «Миров Гарри Гаррисона» включены два романа из цикла «Стальная Крыса»: «Рождение Стальной Крысы» (1985) и «Стальная Крыса идет в армию» (1987). … © 1992 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
Осваивать космический фронтир в другую галактику по доброй воле не отправится ни один житель Земли. Придется использовать проверенный Диким Западом и Австралией рецепт: выслать туда отбросы общества, насильников, наркоторговцев, убийц и грабителей. Сильные выживут, пооботрутся и, глядишь, пригодятся родной планете. Теперь проклятые и изгнанные возвращаются, чтобы подчинить себе империю двух миров. Только вот если на Киллиболе миновало от силы полтысячи лет, то на Земле и Луне — больше миллиона...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Смерть. Мы должны сказать спасибо Криофонду, что забыли значение этого слова. Смерть — так наши предки называли заморозку без возможности разморозки. Сон, от которого нет пробуждения. В начале третьего тысячелетия победа над болезнями и смертью считалась одной из главных целей науки. На рубеже XXI–XXII веков эта цель была достигнута. Мы получили пренебрежимое старение и частоту несчастных случаев в рамках статистической погрешности. Но эффект этого великого открытия оказался неожиданным…» Победитель специальной номинации «Особое мнение» на НФ-конкурсе «Будущее время» 2018 г.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)