Галатея - [22]

Напевая вполголоса тему, которую он напевал в танцзале, Конферансье входит в подъезд. Поднимается по ступеням, проходит мимо. Где-то наверху его шаги замирают. Тишина. Звук открываемой ключом двери. Захлопнулась.

Он кладёт телефонную трубку, он только что говорил с кем-то. Кивает своим мыслям. Протянув руку к журнальному столику, достаёт из пачки сигарету. Разминает её в пальцах. Смотрит куда-то перед собой. В дверь звонят. Он поворачивает голову, но не двигается с места. Звонок повторяется. Он досадливо качает головой, отбрасывает сигарету и идёт открывать. Мой голос в прихожей.

Люстра с голубыми пластиковыми чехлами. Одна лампочка перегорела, осталось три. Открытое настежь окно с раздвинутыми шторами. На кухне шумит чайник. Мы сидим в креслах. Справа от меня, на журнальном столике, беспорядочной стопкой лежат журналы. Он читает газету. - Странно...- говорю я. - Что?- говорит он, подняв голову. - Странно, как могут одни и те же слова иметь совершенно разный смысл, в зависимости от того, произносишь ты их или слышишь, и от того, кто их произносит, и кто слышит... И ты думаешь, что тебя понимают, а на самом деле... На секунду задумавшись, он недоумённо смотрит на меня. - Вы что, поссорились?

Звонит телефон. Он снимает трубку: "Алло". "Да". "Ну конечно". "Ладно, не буду. А ты собралась уже?" "А что такое?" "Да? Ну ладно, только смотри, не опаздывай". "Ну всё, до завтра. Пока". Он кладёт трубку. - Кто звонил?- спрашиваю я. - Она. - Кто? Лил? А почему же ты... - Ну, я же не знаю... - Так что, она всё-таки едет? - А что, она собиралась не ехать?

Он играет спичечным коробком, гоняя его пальцами перед собой по кухонному столу. Я сижу, поставив локти на стол. Высохшее пятно от чая на желтоватой скатерти, две пустые чашки на блюдцах, пепельница. Уже за полночь. Завтра ему вставать, но он отмахнулся - ерунда. Тебя не будить? - Да нет, не нужно. Тихо. - Нужно кое-что обдумать,- говорю я.- Наверное... Нужно разобраться во многом. - Ну, время у тебя будет. Я говорю: "Да". - Когда возвращаетесь? - Не знаю,- говорит он.- Смотря по тому, как нас примут. - Понятно. - Хотя чем другие города, в сущности, отличаются от нашего? - Ну да,- говорю я.- В самом деле. - Через пару недель, я думаю. Хотя, может быть, раньше. - Или позже? - Ну да.

Мы укладываемся спать. Я - на диване, он - на кресле-кровати. - Устроился? Я киваю ему. Он выключает торшер, и комната проваливается в ночь. Его голос из темноты: - Если будут звонить, запиши, если что передадут. Я отвечаю: "Да, конечно". - Вообще-то, все в курсе, но мало ли что... Мы лежим молча. - Так она что, выгнала тебя что ли? - Да нет. - Что-нибудь случилось? - Нет. - Она что, решила не ехать? - Да нет, просто... - Что? - Просто я не люблю прощаться. - А. Понятно. Я лежу, глядя в темноту. Мы молчим. - Ну что, спим?- говорит он. - Спим. - Значит, я не бужу тебя завтра. - Нет. - Ну, давай. - Счастливо тебе со всем этим... мероприятием. - Ха. - - - - Спасибо. Ночь. Тишина. На кухне гудит холодильник.

Они уехали. Утром, проснувшись, я был уже один. На кресле лежала подушка и на ней две сложенные простыни. На кухонном столе была записка. Я смял её, не читая. Чайник на плите был уже едва тёплый.

Полдня я обследовал ящики письменного стола, всякий хлам, уложенный стопками или валявшийся как попало - фотографии, письма, записные книжки и разные бумаги. Несколько раз я ловил себя на мысли, что боюсь произвести шум. Может быть, я всё ещё боялся, что он внезапно вернётся, что-нибудь произойдёт непредвиденное, и он отменит всё это, мало ли... Но он не вернулся. Они уехали.

Я дожидался вечера - тянул время. Уже набирая номер, я понял, что не знаю, что сказать ей, если она возьмёт трубку. Она не подходила. Я лёг на диван, придвинув телефон поближе. Трубка свесилась почти до самого пола. Я лежал и слушал гудки. Она всё-таки уехала.

В записке было следующее: "Ключи на холодильнике. Гараж, если смотреть из окна, второй слева. До встречи." Как это я нашёл их сам!

Я неважно почувствовал себя ещё утром. Барометр уже падал. А ночью начался шторм. Два раза пропадал свет. Я не мог заставить себя лечь спать. Ветер силился разбить стекло. Комната была как аппендикс ночи. Я сидел в кресле и пил коньяк. О чём-то я хотел подумать... За окном бушевал ветер, и было темно. Я не мог сосредоточиться.

Потом начался дождь. Я просыпался, снова засыпал. Дождь всё лил. Я спал.

Когда я проснулся, было солнце, и было утро. Я встал, умылся, выпил кофе,- молотого не нашлось, и пришлось пить растворимый. Я подумал: "Так бывает всегда. Сначала я хочу вырваться из круга, а потом пытаюсь восстановить его. И восстанавливаю себя каждый раз по памяти, проверяя, всё ли на месте". Я подумал: "Так каждый раз, я думаю, что сумею обмануть себя, или время?" Я подумал: "Что-то каждый раз заставляет меня вернуться. Каждый раз". И я подумал: "Я не хочу этого больше".

Я уезжал из этого города навсегда.

- Алло, Лида? - Да. Привет. Откуда ты звонишь? - Ты звонила мне? - Да, но никто не брал трубку, я уже начала беспокоиться... - Они уехали. - Кто? - Лил. Она уехала, но скоро должна вернуться. - А. Понятно. Она что-то говорила мне... - Я уезжаю. - Что? - Я уезжаю. Я звоню чтобы попрощаться. - Уезжаешь? Куда? - Совсем. Я звоню чтобы попрощаться с тобой. Она молчит. - Алло,- говорю я. - Может быть, ты зайдёшь? Попрощаться, раз уж решил. - Лучше не надо. - Так что, ты решил окончательно? - Да. Я звоню тебе из автомата. - И что, навсегда? - Я приеду ещё. Как-нибудь, когда-нибудь, не знаю, когда, и, честно говоря, не знаю, зачем. - Когда-нибудь - это когда? - Не знаю. Я бы сказал "никогда", но не люблю этого слова. - Может быть, ты всё-таки зайдёшь? - Нет. Я звоню тебе чтобы попрощаться и сказать, что... Не знаю. Что-нибудь на прощанье. - А что мне сказать ей? - Не знаю. Что-нибудь. Всё равно. Скажи, что я уехал. - Так что? Значит, прощай? - Прощай. И спасибо тебе. - ... - ... - Прощай.