Галактика обетованная - [23]
Да. Он действительно незаконнорожденный.
И еврей он тоже какой-то все-таки ненастоящий.
Абрам Григорьевич Лупилин, томящийся сейчас в заключении, конечно же, не поступил бы так.
Сегодня на кухне многие квартиранты жаловались на казачью «станицу».
Оказывается, вчера вечером они до двух часов ночи горланили песни, а потом затеяли уборку. Привели «приватизаторов» и заставили мыть полы.
Видимо, спросонок те работали недостаточно сноровисто, и казаки решили немножко поучить их. А те принялись кричать, вот и перебудили квартирантов.
— Кто ж знал, что это нелюди такие? — разглядывая разбитый кулак, говорил на кухне черно-петуховый Гриша. — Они ж даже того не понимают, что ночь уже и люди отдыхать легли!
— Да уж. — сочувственно вздыхала Екатерина Тихоновна. — Это такой народ. Один — еврей, а у другого лыжи в депутаты налажены, чего у них о народе думано? А все равно, Гришенька, уж ты поаккуратнее . Не ломай их. Работы- то столько теперь .
И почему-то она посмотрела на меня.
Полякова, которая, закинув ногу на ногу, сидела тут же на кухне, захохотала, перехватив этот взгляд.
— Ты, Катя, не смотри на моего. — сказала она. — Не у одной у тебя работа.
Очень интересные беседы происходят теперь у нас на кухне.
Сегодня беседовал с гостем из Туркменистана о принципах организации свободного, не тоталитарного общества.
Мой собеседник, наблюдая, как в закутке у шкафа чистит племянник Стёпа сапоги черно-петухового Гриши, заметил, что общество только для того и существует, чтобы индивидуальности, объединяясь в него, могли подавлять сами себя.
Я категорически не согласился с этим положением.
Я сказал, что общество для того и освобождалось от оков тоталитаризма, чтобы личность могла раскрыться в полной мере.
В свидетели этому я призвал племянника Стёпу, но он ничего не ответил. Еще быстрее замахал щеткой.
— Я считаю, Федя, что ты прав . — сказала Полякова. — И Рудольфа ты правильно призвал в свидетели. Я внимательно наблюдаю за ним и вижу, как глубоко и всесторонне раскрывается в нашей квартире его личность. Он был никчемным депутатом, а смотри, как ловко сейчас моет он пол и чистит сапоги.
— Вы не правы Екатерина Ивановна. — сказал я. — Это не Векшин. Это племянник полковника Федорчукова — Степа.
— Я не племянник! — сказал Степа. — Я — депутат Векшин.
— Нет, Степа. — мягко сказал я. — Ты не депутат. Ты хотел стать депутатом или президентом, но полковник перевез тебя сюда, чтобы вылечить.
— Я депутат! Депутат! — закричал Степа, яростно сверкая глазами и стуча сапожной щеткой по полу. — Я — депутат!
— Ну, ты. Депутат. — черно-петуховый Гриша легонько пнул Степу сапогом. — Сапоги чистить будем или кворум пойдем считать?
Я не понял, какую мысль хотел сформулировать Гриша, но Степа, видимо, понял, потому что сразу прекратил истерику и энергично — смотреть любо-дорого! — замахал сапожной щеткой.
А разговор на кухне незаметно переменился.
Пожилой гость из Туркменистана задумчиво сказал, что вообще-то раньше очень хорошо было. Поработаешь, а вечером и отдохнуть можно: кружечку пива выпить или там сто граммов, если захочется.
— Не заливай, батя! — сказал, сверкая до блеска начищенными сапогами, черно-петуховый казак Гриша. — Разве бывает такое? Уж если есть что выпить, то сразу и надо пить. А то будешь ждать — без тебя все выпьют, пока ты собираешься.
Пожилой гость из Туркменистана не стал спорить с ним.
Вздохнул тяжело.
Я тоже вздохнул, но не от того, что я такой старый и прекрасно помню время, когда все так и было, а осознавая в этом некое проявление ностальгии по застою.
— Точно! — сказал гость. — Раньше как было? Закажешь в ресторане пельменей с лосятиной, выпьешь граммов триста и уходишь сибирским мужиком... А теперь? Выпьешь и жди, пока торкнет.
Сегодня приобрел в магазине химических реактивов необходимое для полетов на Юпитер снаряжение. Когда проносил это в квартиру, волновался. Впрочем, сегодня казаки не обыскивали меня, и я все пронес благополучно.
Взял шприц и приготовил бутылку шотландского виски, которая, к счастью, стояла у меня в комнате и не пропала при погроме.
Теперь все готово.
Можно лететь.
Начал обдумывать Письмо, которое мы оставим Правительству.
Надо не забыть упомянуть, что происки Международного валютного фонда не должны сорвать поступательное развитие демократии.
Не нужно отчаиваться. Деньги есть.
Очень много зарытого золота и разных драгоценностей находится в Пензенской области между станциями Соседка и Башмаково в степи под одним курганом. Я это знаю наверняка от отца, который долгое время находился в Пензенской области на секретной работе и после рассказывал мне.
Бутылку с приготовленным виски спрятал в портфель, который один мой знакомый подарил мне еще лет пять назад.
Портфель вроде бы ничего, портфель как портфель, пока его носишь. А поставишь на пол, особенно когда он открыт — хуже нету.
Сидит под столом, точно жаба: пасть разинута и глаза, хоть и нету их, а все равно вытаращены. Все из дому унесешь, лишь бы ему угодить, пучеглазому.
Из-за жабы этой, прежний хозяин рассказывал, от него и жена ушла. Сказала, что не может в пустой квартире жить.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.