Галактическая баллада - [60]

Действительно, жара была страшная и я поспешил напялить сомбреро. То же самое сделали Ртэслри и Лала Ки. Только мадам Оа, шедшая рядом с нами, по соседней коричневой дорожке, продолжала размахивать своим сомбреро, держа его в руке. Ее золотые волосы искрились в оранжевом утре.

— И в самом деле в Йы Уа, откуда вы приехали, коричневые дорожки еще не введены и это до какой-то степени вас извиняет…

— Извиняет за что?

— За поступок, совершенный вами только что, — ответила мадам Оа, глядя перед собой. — Но имейте ввиду, они вас запомнили.

— Кто они?

— Киберы.

— Но он был один…

— О, все роботы Эргона представляют собой единый организм. Когда вас видит один, вас видят все. И все вас запоминают.

— И что из этого следует?

— Один шаг за коричневую дорожку считается случайностью, хотя и подозрительной случайностью… Но два, и особенно три последовательных нарушения уже говорят о психическом отклонении и могут вызвать необходимость исследования верхних слоев мозга. А это иногда приводит к Зоопарку. Или еще дальше.

— Ничего не понимаю, — воскликнул я. — Объясните, прошу вас.

— Какая приятная погода, не правда ли? — неожиданно сказала мадам Оа, и я заметил на ближайшем перекрестке нескольких киберов.

Восьминогие металлические собаки сидели, образовывая своими задами некое подобий звезды. Они во все стороны мигали своими зелеными линзами и задирали вверх головы, все время принюхиваясь.

Мы прошли мимо них, жизнерадостно улыбаясь. Даже Ртэслри и Лала Ки пытались растянуть губы в улыбке. Конечно, надписи на груди, гласящие, что мы из Йы Уа, до некоторой степени оправдывали нас, и киберы ограничились тем, что пристально оглядели нас с головы до ног.

Когда мы прошли мимо, я спросил мадам Оа, что все-таки означает термин «ауойойой», который мой дешифратор перевел как «девиация». Золотоволосая эргонка мне объяснила, что ауойойой означает любое нарушение тех правил поведения, мышления и языка, которые написаны на внутренних стенах Храма Статус-кво, и которые с радостью выполняются каждым истинным эргонцем.

— Вначале, во время первого Доорства, этих правил было только двадцать пять, — продолжала мадам Оа, — при втором Доорстве они увеличились до восьмисот семидесяти, а при Третьем, то есть нынешнем, их уже семь миллионов двести сорок тысяч пятьсот двадцать шесть, и они, безусловно, охватывают все многообразие жизненных явлений. Сейчас стены Храма целиком исписаны, так что если появятся новые правила, нужно будет строить и новый Храм.

— Но как же вы запоминаете столько миллионов правил, мадам? — спросил я изумленно.

— О, этого и не нужно. Достаточно знать от трех до пяти тысяч для того, чтобы практически ни разу в жизни не ошибиться. Каждое правило логически вытекает из предыдущего и это очень облегчает запоминание. Понимаете?

— Приблизительно, — закашлялся я. — Но вы упоминали о трех Доорствах. А что было до них?

— Восемнадцать Коорств.

— А до Коорств?

— Известное количество Моорств.

— А до Моорств?

Мадам Оа посмотрела на меня и пожала плечами:

— Наверное хаос, но этого никто не мог бы сказать вам точно, мсье Гиле. Наше далекое прошлое теряется в тумане времени. Мы знаем только, что первые серьезные мутации в мозгах эргонцев под влиянием жесткой радиации двух Оранжевых солнц, вызвали появление Моорства и тем самым — установление известного порядка на планете. Именно тогда впервые были определены обязанности охахохов, как и права мооров, которые позже переросли в права кооров и дооров.

Объяснения мадам Оа разожгли мое любопытство историка. Я заинтересовался, чем отличались мооры от кооров и последние от дооров. Ртэслри, который шел за мной, пробулькал:

— Не задавайте глупых вопросов, Луи.

— Почему? — удивилась мадам Оа. — Вопрос мсье Гиле весьма уместен… Верно, что между Моорством, Коорством и Доорством имеется много общего, и это общее — их главная функция, то есть забота о благе охахохотства. Едва возникнув, мооры взяли на себя эту заботу и уже не выпускали ее.

— Неужели охахохи не могли сами о себе позаботиться?

— Могли. Но мооры великодушно приняли на себя эту обязанность для того, чтобы охахохи производили блага и для них и для себя, не отвлекаясь на посторонние вещи… Что касается отличий, они — очень существенны. Так, например, мооры и охахохи происходили из одного общего племени и различались только функционально, в то время как кооры уже происходили сами от себя, а дооры — прямо от Божественного Провидения. Кроме того, у дооров есть по одной наследственной бородавке на правой щеке, которая делает их непроницаемым как сословие, то есть ни один охахох или интелохахох не мог бы незаметно включиться в Доорство — что ранее иногда случалось и вызывало беспорядки.

Ртэслри неудержимо булькал, но это меня не смутило и я продолжал задавать вопросы. Выяснилось, что весь этот ряд очень разумен, потому что вот уже три эргонских века (а эргонские века в два раза дольше земных) на планете царило абсолютное спокойствие.

— Но в таком случае зачем вам все эти киберы-дооры? — спросил я.

— Лишняя гарантия никогда не помешает, — сказала со своей вечной улыбкой мадам Оа. — Все еще случаются отклонения, которые некоторые эргонцы пытаются скрыть.