Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [4]
А пока Максимилиан, четырнадцатилетний наследник Габсбургов, удивленно разглядывал в Триере мерцающую роскошь, которая должна была стать его будущим.
Карл Смелый в то время находился как раз на вершине своей славы.
Он гордо, без всякого стеснения, выставлял напоказ богатства Бургундии перед глазами недавно обедневших Габсбургов. С помощью 400 карет, нагруженных драгоценными гобеленами, с грузом золота и серебра и картинами фламандских мастеров, сопровождаемый лучшими музыкантами Европы, он превратил аббатство Святого Максимина в роскошный дворец.
Потом он торжественно вступил в город, блестящий, как король Солнца, закутанный в плащ, набросок которого создали его фламандские ткачи, вышили нитями чистого золота и богато украсили драгоценными камнями. К тому же он носил меч, на рукоятке которого бриллиантами был выложен полный текст молитвы «Отче наш».
Когда Габсбурги — отец и сын — молясь в церкви, преклонили колени, то это происходило перед алтарем, который был обложен бургундскими сокровищами. Вокруг стояли двенадцать скульптур апостолов из серебра, десять скульптур святых из тяжелого золота, сверкающие драгоценными камнями канделябры и священные реликвии, особенно выделялся огромный бриллиант в форме лилии, который обрамлял гвоздь с креста, на котором был распят Христос.
На открытии банкета Карл так усадил обедневшего императора, что тот мог видеть перед собой гигантский шкаф, заполненный 800 предметами столового сервиза из серебра и золота и украшенный тремя рогами единорога.
Карл не так уж сильно хотел зятя. «Я мог бы точно также согласиться и на роль нищего монаха», — сказал он одному из сопровождающих. Но он страстно желал королевской короны и надеялся, что появится шанс и самому стать императором.
Карл был так уверен в своем успехе, что заказал в мастерской Триера королевскую корону своего размера.
Появление императора было обставлено намного проще. Фридрих, несмотря на все неудачи, сумел спасти небольшой набор бриллиантов и рядом с этими украшениями, его титулом и почтенным древним именем, Карл выглядел, как выскочка. Император милостиво закончил ежедневную церемонию и отказался от того, чтобы Карл, его вассал, умыл ему руки.
Вначале совещания за закрытыми дверями продвигались хорошо. Но что действительно произошло потом, точнее, почему это так произошло, не знает никто. Может быть, Фридрих опасался, что тайные посланцы Карла установят отношения с его врагом Матьяшем Корвином? Воспринял ли он всерьез угрозы короля Франции? Или просто он посчитал, что цена, которую требовал Карл, слишком высокая. Известно только наверняка, что кое-кто из могущественной немецкой знати воспротивился амбициям Карла. И, несомненно, Фридрих имел намного меньше влияния на голоса своих курфюрстов, чем вообразил себе Карл.
Как бы то ни было, но император Фридрих, как раз накануне возведения Карла на трон и его коронации, просто отплыл, не прощаясь, на корабле вниз по Мозелю, по направлению к Кельну и все предприятие лопнуло. Архиепископу Триера он оставил указание оплатить поступающие счета. Карл Смелый остался, кипя от ярости и разочарования, с дочерью, которая не была обручена, и наполовину готовой короной на руках.
Начиная с Триера, Карл пошел роковым путем неудавшихся завоеваний. В мучительном неистовстве он неуверенно шел от одного потерянного сражения к другому — Грансон[30], Морат[31] и Нанси[32] — и все больше приближался к катастрофе.
Тактика промедления Фридриха была вознаграждена. В 1476 году, когда все ополчились против Карла, он, наконец, согласился обручить свою дочь с сыном императора безвозмездно. Молодая пара обменялась кольцами и портретами, Максимилиан написал Марии, что он отныне будет носить ее цвета (как полагалось рыцарю). Путешествовать в те дни было очень трудно, целый мир разделял Гент и Вену, поэтому они не могли видеть друг друга до свадьбы.
В то время как Мария в замке в Генте ждала возвращения своего отца, который должен был установить точную дату свадьбы, группа людей из свиты Карла обнаружила морозной январской ночью, при осмотре замерзшего пруда под Нанси, голый, уже наполовину съеденный волками труп герцога. Он был убит под Нанси.
В недели, последовавшие за проигранной битвой под Нанси, когда весть о смерти герцога распространилась по всей Европе, вокруг персоны юной герцогини Марии разыгралась настоящая драма из тайных, кровожадных интриг. Король Франции, Людовик XI[33], самый опытный из живущих политиков — «паук, опутавший мир», так называли его враги, был первым, кто замахнулся для удара. Это выглядело так, словно он хотел проглотить Бургундию, ее наследницу и все остальное. Как метко сообщает его историк, Филипп де Коммин
