Футурономия. Социум - [19]

Руслан Партыка

Кстати, да. Тоже киношный вариант. Всё перемешано, все зависают в одних и тех же местах, только некоторые периодически срываются и куда-то убегают. Можно первосортный боевик сладить. Только, боюсь, в реальности и этот сценарий не сработает. Атомизация атомизацией, но главный товар любого общества — понты. А понты нереализуемы без возможности соотнести свои благА с благАми соседа. Личное общение может быть и через компьютер, это ничего не меняет. Главное — наличие социальных слоёв. Страт, так сказать. А они, кстати, и без Интернета достаточно виртуальны.

Владимир Моисеев

Насчет понтов — абсолютно точно. Это тот самый неперебиваемый человеческий фактор, который делает невозможным коммунизм и технокоммунизм. А еще понты сильнейший довод в пользу того, что общественные связи никогда не оборвутся, какими бы технологическими новинками не искушали людей. Всего будет вдоволь, а понты останутся. Это верно.

Часть 3 Элита и морлоки

Не являются ли эти пороки всего лишь самой низшей ступенью социальных пороков, столь обычных иной раз среди тех, кто стоит высоко? В этом шарообразном мире, в коем одни круги включены в другие, нужно ли нам совершать утомительное путешествие с верхней ступени на самую нижнюю, чтобы в конце концов убедиться в том, что они находятся по соседству, что крайности соприкасаются и что конец нашего путешествия совпадает с исходной его точкой?

Чарльз Диккенс

Глава 6 Претензии элиты на уникальность

6.1. Уэллс, элои и морлоки

Кажется странным, что в современной футурологии так мало внимания уделяется прогнозированию социальных конфликтов. Это трудно объяснить, поскольку даже самые общие представления о неизбежных изменениях, которые обязательно произойдут с обществом, были бы крайне важны для понимания будущего. Нам известно, что общественные отношения изменятся, а вслед за ними станут иными и условия жизни людей, их надежды, мечты и желания. Не останутся прежними представления о морали и нравственности, определяющие социальное поведение. Законы и инструкции будут переписаны. Мир станет другим. Но каким? Способны ли мы рассказать о нем хоть что-то?

Утопия — это рассказ о мире, в котором бы их создатели хотели жить, антиутопии — это рассказ о мире, в котором они жить бы не хотели. Но где же попытки представить мир будущего таким, каким он станет, если мы смиримся с тем, наши желания, представления и замыслы будут проигнорированы? Как изменится человеческое общество? Ослабнет или усилится зависимость людей от государства и общества?

В антиутопиях утверждается, что будущее нас ждет тоталитарное. Но верится в это с трудом. Во-первых, само по себе появление многочисленных антиутопий, говорит о том, что людей, не желающих попасть в тоталитарный ад, достаточно много. Предупрежден, значит, вооружен. Во-вторых, исторический опыт подсказывает нам, что тоталитарные режимы, как правило, недолговечны. Что-то в человеческой природе не позволяет реализовывать на практике модели абсолютной власти или безоговорочного подчинения. Говорить об этом с уверенностью позволяет изучение феномена «идеального заключенного» [22]. Так назвали людей, лишенных инициативно-волевого начала, реагирующих на команды надсмотрщика или хозяина мгновенно, не рассуждая, наподобие запуганных детей или автомата. С помощью специальных методов этого можно добиться. Но оказалось, что «идеальные заключенные», как правило, становятся совершенно нежизнеспособными существами.

«Примерно через три месяца пребывания в лагере Беттельгейм стал понимать, что сходит с ума. Он обратил внимание на то, что включился в некую странную деятельность, которой предавались узники, как только выпадала свободная минутка. Вместо того чтобы использовать редкие мгновения для отдыха — поспать, почитать, — заключённые исступлённо обсуждали следующие темы: возможные смены и перестановки в лагерной администрации и их последствия для заключённых, догадки о том, что завезут завтра в лагерный магазинчик, международное положение (например, будет ли Турция выступать на стороне Германии в случае войны). Ненормальность этой деятельности, которой Беттельгейм поначалу даже не мог придумать название, сразу бросалась в глаза: ведь узники были лишены какой бы то ни было информации о том, что они с таким жаром обсуждали, поскольку в лагере никогда ни о чём ничего не известно. Кроме того, общее настроение, атмосфера этих разговоров — всё, что ни произойдёт, всё — к худшему. В результате, заключённые оказывались в ещё более угнетённом состоянии, чем были до этого.

По мере продвижения к состоянию «идеального заключённого» у человека появляется амнезия — частичная потеря памяти. Распад личности — распад цельной картины мира. Для узника становится реальным только то, что происходит внутри лагеря. Весь мир за пределами колючей проволоки нереален, его не существует. Все болезненные, мучительные воспоминания о семье, близких, о прошлой нормальной жизни подавляются. Человек начинает забывать то, чего нельзя забыть, — имена своих родителей, название родного города: Он видит: с ним происходит что-то ужасное, и этот ужас ускоряет разрушительный процесс, идущий в его душе»